Их тут же захотелось раздвинуть, остудить жар, сжигавший изнутри, и тело норовило изогнуться, бесстыдно предлагая себя. Приоткрыв рот, Лиля царапнула ногтями бёдра в последней попытке сдержаться, не поддаться, и – проиграла. Лёгкая боль лишь усилила ощущения, придав им иной оттенок, и напряжённые соски тут же отозвались сотней невидимых иголочек, захотелось немедленно избавиться и от платья, и от раздражавшего тугие вершинки кружевного белья. С её губ сорвался едва слышный стон, и на лице Карла отразилось удовлетворение. Он выпрямился, потянув Лилю за собой, обнял, властно притянув к себе и приподняв голову за подбородок.
- Вот та-ак, - протянул он довольно, и улыбка превратилась в хищный оскал. – А теперь повеселимся, цветочек.
После чего прижался к её губам жадным, голодным поцелуем, сильно прикусив, его язык ворвался в покорно приоткрытый рот Лили, глубоко проникая, исследуя все потаённые уголки. А она лишь послушно обмякла, позволяя ему брать то, что Карл считал своим по праву, только открывалась шире, низом живота чувствуя, как в неё упирается возбуждённый член носфайи. Поцелуй приобрёл солоноватый привкус, и Лиля краем сознания отметила, что, должно быть, Карл специально до крови укусил её. Однако эта мысль не вызвала ничего кроме очередной горячей волны, затаившейся внизу живота и заставившей теснее прильнуть к выразительной выпуклости. А Карл продолжал посасывать, ласкать языком маленькую ранку, время от времени снова сжимая зубами и добавляя острую перчинку боли к тому пожару, бушевавшему в крови.
Ладонь Карла спустилась на её ягодицы и сильно сжала, смяв тонкую ткань платья, он на мгновение оторвался от припухших, саднивших губ Лили, и хрипло выдохнул:
- О-очень хор-рошо, Лилечка… Пойдём-ка наверх…
После чего без труда подхватил безвольное тело девушки, охваченное навязанной страстью, которой она не могла противостоять. Та часть сознания, ещё остававшаяся разумной, забилась в самый дальний уголок, зажмурившись от ужаса и отчаяния, и Лиля понимала, что потом, когда всё закончится, будет очень плохо. Может даже, гораздо хуже, чем тогда, в другом мире. Но ведь сейчас ей в самом деле очень хорошо, и формально Судья не сможет ни к чему придраться. Как он там говорил, некоторым нравится, когда их так обижают? Где-то в дебрях подсознания раздался призрачный, горький смешок и сразу затих, погребённый под лавиной накатившего желания. Он смёл, как лавиной, последние здравые осколки мыслей, и Лиля выгнулась в руках Карла, снова тихо застонав и крепко зажмурившись.