- Надень его. И повернись.
Прикрыв глаза и сглотнув, Лиля медленно поднесла ошейник к шее и с тихим щелчком застегнула, потом развернулась. Сердце гулко билось в груди, странное волнение мешалось с желанием, никак не хотевшим утихать. А Карл, подавшись вперёд и не сводя с неё напряжённого, немигающего взгляда, тихо произнёс:
- На колени, цветочек, и ползи к кровати. И ложись на живот.
Ох. Её как жидким огнём облило, и что-то внутри всё же встрепенулось, попыталось робко возразить, но… Лиля медленно опустилась, опёрлась на руки и подчинилась. Прогнувшись, как кошка, то и дело облизывая сухие губы и не задумываясь, что же затеял Карл. По коже безостановочно бегали мурашки, между ног всё ныло и болело, и дыхание то и дело срывалось, пока Лиля преодолевала несколько метров до кровати. А потом покорно легла на край, уткнувшись в покрывало, ноги сами раздвинулись, выставляя напоказ тяжело пульсировавшее нежное местечко. Боже, как же хотелось, чтобы до него дотронулись…
Лиля не услышала, как Карл подошёл к ней, лишь вздрогнула, когда горячая ладонь легла на спину и неторопливо провела до самой поясницы, огладила упругие ягодицы и неожиданно больно ущипнула. Лиля совершенно по-детски ойкнула, дёрнувшись, а пальцы Карла уже коснулись горевшей плоти, прошлись по влажным складочкам, заставив выгнуться.
- Придётся наказать тебя, цветочек, - мурлыкнул он, продолжая поглаживать, перебирать. – И за то, что сбежала от меня в том мире, и за то, что трогала себя без моего разрешения.
В следующее мгновение пальцы пропали, а попку обжёг сильный шлепок, отчего Лиля слабо вскрикнула, подавившись вдохом. Тут же ладонь властно придавила к кровати, и Карл жёстко произнёс:
- Не шевелись, Лиля! И молчи, ты заслужила, детка. Не надо было злить меня, - вкрадчиво добавил он, снова ударив – так, что кожа вспыхнула болью, и она едва поймала вскрик, больно прикусив губу и зажмурившись. – И это только начало, цветочек.
Девушка послушно молчала, лишь вздрагивала и судорожно сглатывала, а желание странным образом не исчезало, становилось лишь сильнее. И… телу нравилось, господи. Ему нравилась эта боль, а когда Карл между ударами гладил её, уверенно проникая в горячее лоно, дразня и играя, Лиля в какой-то момент потерялась в шквале ощущений. Острых, горчивших на языке, отзывавшихся глубоко в душе вспышками тёмного удовольствия. И она выгибалась, да, подставлялась и под ласку, и под наказывавшие ладони, смутно осознавая, что утром будет ненавидеть себя за проявленное малодушие. Но – это будет утром. А сейчас остались только эмоции и наслаждение, что дарил ей Карл. Неправильное, странное, однако тело реагировало, ему нравилось, и пальцы