И Федор подумал:
- А ну ее!
Вячеслав же прошептал:
- Господи, помилуй. Господи, помилуй.
Вспомнил няньки Домны россказни. Про старика про какого-то давно говаривала.
И так миновали синюю комнату.
И по двору шли. И говорил что-то Федор рабочим, странно-ненужным своим рабочим людям. И покорно отвечали. И довольные шли братья.
Башня через двор. К ней узкий-узкий дом пристроен. Нет давно крыши. Продать и стены на снос, коли так...
В башню братья вошли. Федор первым. Вячеслав - тому уж как-никак за братом идти - Вячеслав идет по крутым этим ступеням, свое подумывает. А дума его все та же...
- Отобью-ка я Веру от Федора.
И еще дума:
- Хороша попа Ивана дочка. Ах, хороша Мелания.
Но говорит Федор, громко говорит-будит:
- Стой! Какой черт с позавчера две ступеньки вынул.
И вот осторожно. И вот добрались на верх башни. Чугунный балкон кругом. Перила разными людьми усадебными на разные потребы давно растащены. Миг ненависти в сердце Вячеслава наступил. Часто за последние дни разгорается ненависть против брата в Вячеславовом сердце полудетском. И дышать ему тогда трудно. Убить-сокрушить руки хотят. Противен пьяный брат. И то противно, что всегда-то они вместе, и друг над другом глумятся и то противно еще, что Федор - пьяный, грубый бездельник, и явно ненужна жизнь его. И покажется вдруг Вячеславу, что сам-то он и не пьян никогда, и не груб, и хороша была бы жизнь его, если бы не брат. Убить-сокрушить... И отскочил Вячеслав, силой ненависти своей испуганный, назад в дверь башни. Страшен показался балкон башенный, неогороженный. А внизу во дворе народ ходит. И, верно, кое-кто на братьев глядит. Застучали-заскрипели под Вячеславом башенные ступени дубовые.
- Стой! Куда, дурак?!
- Пошел к дьяволу!
Будто башенное нутро прохрипело.
- Ты что же это! Мне противоречить...
- Пошел ты...
Вошла в пьяного Федора сила башни, сила недавних жизней ее, и он сказал-прокричал:
- Эй, Вячеслав! Пойдем ныне ночью в поповский дом... Меланью выкрадем.
- Что? Что? - захрипело башенное нутро. А сам задумался вдруг. Да это-то и нужно? И так хорошо будет?
Но злоба-ненависть пуще закипела.
- Как? И он про Меланью думает, подлец? Убить его мало, сукина сына... Меланью!.. Да я ему такую Меланью покажу...
И в неспешном раздумье опять наверх пошел. Что сделает? Что скажет? А сверху голос пьяный, ненавистный:
- Дура-голова, пойдешь, что ли? Чего нам бояться, помещикам. Веселая штука выйдет. Выкрадем, у себя в дому спрячем, натешимся. А поп что? Попа водкой купим. И не пикнет. Только, чур, я первый. А захочу - и вовсе младшему брату не достанется... А Верка пусть смотрит...