— Сквозь землю, что ль, провалился? — чуть не плача, проговорил шофер и виновато посмотрел на своих пассажиров. — Что ж, айдате за теми, — и кивнул головой в сторону стада.
— Раненого зверя настоящий охотник не бросает, — упрекнул Аким Морев.
Еще раз растерянно посмотрев на кочкастый лиман, шофер поднялся на бугорок и просиял:
— Те-те-те! Белеет. Ишь ты, зарылся! — И, прихватив винтовку, он кинулся, прыгая с кочки на кочку. Вот остановился, почему-то положил винтовку, шагнул, затем вскрикнул: — Амба! — нагнулся и за рога поволок к машине козла, по пути подбирая винтовку.
Иван Евдокимович и Аким Морев выбрались из машины, по всем охотничьим правилам прокричали шоферу ура, а тот, слегка приподняв сайгака, с фасоном бросил его к ногам своих попутчиков.
Козел действительно был крупен, из стариков. Голова у него огромная, как у коня, горбоносая, ноги тонкие, шерсть на спине окраской напоминала иглы ежа.
— Странно, — проговорил академик. — Когда он бежит, то опускает голову. Почти все животные во время бега задирают ее. Ах, вон в чем дело. — Иван Евдокимович растянул ноздри козла, они настолько расширились, хоть кулак туда вкладывай. — Смотрите, Аким Петрович, у него не ноздри, а целые мехи… Сколько такими ноздрями он хватает воздуха? Вот почему такая прыть.
— Это еще что! А вот задача с научной точки зрения, — проговорил возбужденно шофер, натачивая нож, готовясь освежевать козла. — Вот смотрите-ка, товарищ академик, — он достал из машины тонкий железный прут, склонился над сайгаком, приподнял его переднюю ногу и там, где копытце раздваивается, запустил прут так, что тот на полметра ушел внутрь. — Видали? Этого ни у одного животного нет. К чему бы такое? Задача, кою может разрешить только Академия наук, — с важностью закончил Федор Иванович.
Иван Евдокимович поширкал прутом и тут же произнес:
— Куда же канал идет? Что-то мудреное. Однако у Брема об этом ни слова. Возьмем на исследование.
— С мясом? — испуганно спросил Федор Иванович.
Академик засмеялся.
— Мясо будем исследовать за столом.
Федор Иванович оживился:
— Академики — тоже народ сознательный: понимают, что мясо зря тратить не полагается.
Но тут все стихли, повернулись в правую сторону: там шел смертельный бой.
По степи, кроясь в травах, неслась пламенеющая, как кровь, лиса, а над нею, расправя могучие крылья, парил степной орел. Он плыл очень низко — метров на пятнадцать — двадцать, делал круги, как бы намереваясь приостановить бег зверя, затем, сжавшись, выпустив когти, падал. Лиса в этот миг резко переворачивалась через голову, оскалив зубы, бросалась на орла, — тот взвивался, и снова начиналась та же самая гонка. В этом бою они, очевидно, не видели другой грозящей им опасности, и оба приближались к машине.