Скальде, как водится, меня разочаровал.
– Пока что я стараюсь сохранять нейтралитет, – не повелся на провокацию. И непонятно, ответил серьезно или снова меня поддел.
Выражение лица – железобетонное. Ну хоть какая-то эмоция промелькнула бы! Стоит тут, понимаешь ли, что ледяная глыба, заложив руки за спину и безразлично пялясь на картинки.
– Я бы на вашем месте прикупила себе Гленду, – не сдавалась я, решив во что бы то ни стало развести тальдена хоть на какое-то проявление эмоций. – Мне кажется, из нее получится шикарная императрица. Красива, умна, в любой ситуации держится как королева. Еще бы корону дорисовать – и будет само совершенство.
– Вам так не хочется выходить за меня замуж, что готовы петь дифирамбы другим алианам? – усмехнулся Герхильд.
– Просто не хочется умирать, – слова сорвались с губ прежде, чем успела их осмыслить и затолкать в себя как можно глубже.
Закусила губу, исподлобья взглянула на тальдена. В глазах Скальде бушевала вьюга.
Вот, что называется, развела мужика на чувства.
То ли я вдруг странным образом уменьшилась в размерах, то ли Герхильд неожиданно подрос: навис надо мной всей своей мощью, заставив почувствовать себя мелкой и незначительной. Словно стояла перед отвесной скалой, с которой, казалось, оброни я еще хотя бы слово, непременно сорвется все сметающая на своем пути лавина.
Меня так точно сметет. И запросто под собой похоронит.
Стало холоднее. Я обхватила себя руками, энергично потерла плечи, чувствуя, как дрожь в теле с каждым мгновением нашего безмолвного противоборства только усиливается. И непонятно, какой из двух морозов был морознее: стужа, что властвовала в Хрустальном городе, или та, которая исходила от тальдена.
– Вы, эсселин Сольвер, вольны уехать из замка в любое время. Силой вас никто здесь держать не станет.
Позабыв о портретной выставке, наследник продолжил нашу теперь уже совсем не веселую прогулку. Я беззвучно хмыкнула, тщетно пытаясь приноровиться к его «прогулочному» шагу.
Вольна? Это ты Блодейне скажи и ее гениальному плану, согласно которому я в вашем матримониальном спектакле играю роль козла отпущения. И уж простите, что не рвусь, подобно Керис, превращаться в козла заледеневшего!
– Я исполняю волю отца, – отозвалась вяло.
А что еще могла сказать? Правду? Страшно. Поблагодарить тальдена за «отпускаю на все четыре стороны» и на всех парах мчать в Лунную долину? Блодейна с меня там скальп снимет. Или снова выпихнет под машину Лешу.
Герхильд, явно позабывший о том, что гуляет не в одиночестве и что заставлять девушку за собой бегать, тем более бегать на каблуках, недостойно рыцаря-джентльмена, все-таки решил обо мне вспомнить. Обернулся резко. Так, что я, по-прежнему находившаяся в арьергарде, чуть в него не врезалась. К счастью, в последний момент сумела затормозить, заодно и дыхание задержала и остановилась в паре сантиметров от груди его мрачного великолепия.