Странная девочка. Занятная. Порой смешная. Непонятная.
Загадка.
В первую встречу, в Лунной долине, эсселин Сольвер не вызвала у него ничего, кроме жалости. Во время заключения помолвки он испытал по отношению к ней то же самое. Разве что к состраданию прибавилось еще и раздражение.
Тальден не понимал, зачем силой заставлять дочь обручаться с человеком, которого она так боится. До дрожи в коленях, до сбивчивого, невнятного шепота, больше похожего на блеянье приговоренной к закланию овечки. До слез, что стояли в широко распахнутых от страха глазах во время священного ритуала – проверки на сочетаемость. Когда он держал в своей руке ее дрожащую, холодную ладонь, а она кусала губы, из последних сил сдерживая рыдания.
Наследник был зол на Фьярру за это проявление слабости, за трусость – самое постыдное чувство. Зол на себя, ведь это из-за него она страдала. Зол на ее отца, пожелавшего рискнуть жизнью собственного ребенка в надежде породниться с императорским родом.
Скальде даже подумывал отказаться от невесты. Но чтобы не оскорбить чувства князя, сдержался, решив для себя, что Фьярра, каким бы ярким ни был обручальный узор – свидетельство их сочетаемости, одной из первых покинет Ледяной Лог. Пусть не после испытания на невинность, но после следующих проверок точно. И вот должен был состояться второй этап отбора, а он уже был не уверен, готов ли ее отпустить.
Жалеть юную княжну больше не получалось. Ну не вызывала она жалости! Интерес – да. Иногда раздражение. За то, что так любила дерзить. Без страха смотрела ему в глаза, каждым взглядом бросая вызов. Не смущалась говорить искренне, прямо. Хоть свободомыслие не приветствовалось и не поощрялось. И было несвойственно алианам, да и вообще девушкам ее возраста.
Было в ней что-то неправильное, нелогичное и вместе с тем интригующе-притягательное. Что-то, лишавшее его привычного равнодушия. Покоя. Заставляло думать о дерзкой невесте, вместо того чтобы сосредоточиться на других алианах, искренне желавших его внимания.
На Керис, Хелет и Рианнон. Майлоне, в конце концов. Последние дни его великолепие честно пытался ими увлечься. Хотя бы одной из них. Заставить себя ощутить хоть каплю нежности. Ведь у этих девушек обручальный узор тоже проявился достаточно ярко.
Подавали также надежды Гленда и Ариэлла.
Все они могли похвастаться идеальным воспитанием, манерами, красотой. А главное – выгодно выделялись на фоне Фьярры послушанием. И, в отличие от эсселин Сольвер – этой маленькой бунтарки с мятежным взглядом и такими соблазнительными сочными губами, которые за вчерашний вечер в мыслях он не раз успел попробовать на вкус, – не мечтали вернуться к безымянному возлюбленному. Какому-то сопливому мальчишке, которого эта вертихвостка и не думала забывать. И как могла боролась с привязкой. Столь ей отвратительной.