Как-то в разговоре о тальденах сестры упомянули, что магия рода накладывает отпечаток на характер ее носителя. Из того, что услышала и прочитала сама, сделала вывод, что в Огненных магах бушуют страсти. В то время как Ледяным свойственна холодность. Они ко многому безразличны.
А Блодейна хочет, чтобы я во что бы то ни стало влюбила его в себя.
Сердце тоскливо заныло. Чем дольше смотрела на Скальде, тем отчетливее понимала, что проще из камня высечь огонь, чем растопить лед в сердце отмороженного колдуна.
Еще сестры, хихикая и краснея, шушукались о том, что его великолепие настоящий красавчик. Что ж, они и здесь оказались правы. Хоть тальден однозначно и не мой типаж (для меня идеал красоты – это мой Леша), приходилось признать, будущий император приковывал к себе взгляд.
Скальде был высок, широкоплеч и статен. Длиннополый плащ наследника развевал ветер, открывая его как будто высеченную из камня фигуру. Леша у меня субтильный, со спортом особенно не дружил. В то время как господин Герхильд явно любил потягать железо – неважно, мечи или гантели.
Маг излучал такую мощь, такую властность, что я, как и тогда во время обряда, снова почувствовала себя букашкой. Крошечным насекомым. Его драконье великолепие окружала незримая, но весьма осязаемая аура силы, и эта сила давила на меня, угнетала. Заставляла опускаться все ниже и ниже в реверансе.
Рядом с Лешей мне было комфортно, спокойно. А присутствие Скальде лишало тех крупиц душевного равновесия, что еще оставались.
Вельможный жених по очереди подходил к невестам, тоже, кажется, с трудом боровшимся с волнением и желанием пасть пред ним ниц в глубоком обмороке.
Вот ведь сногсшибательный мужчина. В прямом смысле слова.
Будущий правитель приветствовал каждую избранницу вежливой, но совершенно ничего не выражающей улыбкой. Потом что-то говорил девушке, и на губах у той тоже расцветала улыбка, застенчивая и вполне искренняя.
Одарив вниманием одну претендентку, маг подходил к следующей.
Пока его великолепие отпускал комплименты по порядку номеров всем алианам, я была вынуждена подсчитывать падавшие на носки моих сапог снежинки и не смела разогнуться. От долгого пребывания в неудобной позе затекли ноги, руки и все остальное. Чувство раздражения начало стремительно брать верх над волнением. Быть может, Фьярра и привыкла по полчаса корячиться в реверансах. Я же такой выдержкой не обладала.
В какой-то момент поняла, что все, сейчас неуклюже растянусь на сцене на потеху публике. Желая избежать конфуза, выпрямилась. Оставалось надеяться, что его великолепие не расценит это как проявление неуважения с моей стороны. А если и расценит – сам виноват. Ползет как черепаха. Да и вообще, нефиг так долго языком чесать с номером восемь.