Все бабы шлюхи, продажные твари. Любую из них можно купить. Разве бы они относились бы ко мне с таким презрением, будь у меня миллионы? Конечно, нет. Они бы улыбались мне и старались понравиться. С деньгами я буду круче этого волчары Одинцова – круче их всех, вместе взятых. Я смогу многое… И вы еще обо мне услышите – да, непременно услышите – вы, все те, что считаете меня сейчас так, пустым местом, малозначительным винтиком в вашем претенциозном проекте…
Вдруг что-то так оглушительно шарахнуло где-то вверху, что я интуитивно втянул голову в плечи. Тут же я почувствовал, как меня словно тряханула могучая невидимая рука – и, не удержавшись на ногах, упал со своего стула. До моего сознания донеслись визги, крики напуганных коллег. И тут же по мне словно прокатился гигантский валик – и я стал погружаться в темноту, напоследок услышав потрескивание электрических искр и ощутив запах горелой проводки.
Кажется, я очнулся почти сразу. В глазах будто бы стояла пелена – сквозь нее я видел, как коллеги пытаются подняться на ноги. Вон растрепанная Лисовая с бледным лицом, измазанным чем-то черным, стоит на четвереньках, силясь подняться; вон Яга, сидя на полу и растопырив ноги, ощупывает свою голову и конвульсивно кривит губы – бледная, трясущаяся. Ах ты, мать твою, да ведь кругом огонь! Аппаратура горит, под потолком мигают сигнальные лампы, то тут, то там, прямо, кажется, из стен вырываются снопы искр. Запахи ворвались в мое сознание как-то резко (видимо, до этого некоторые органы чувств были отключены), и ощущение катастрофы еще усилилось. Одновременно с обонянием стал возвращаться слух – сначала звуки долетали словно сквозь вату, но потом они стали вполне отчетливы, и вскоре действительность наполнилась женскими всхлипами и треском горящей аппаратуры.
Ну что ж, совершенно очевидно, что всему вашему претенциозному изобретению пришла хана… Если уж тут такое творится, то представляю, как выглядит часть оборудования, которая оставалась снаружи. Не зря все так беспокоились из-за этой грозы. Наверное, молния шандарахнула по установке, не иначе. Ну, теперь нам всем непременно здорово влетит… И самую большую ответственность понесет Тимохин. Де еще неизвестно, все ли уцелели там, наверху…
Так, а пожар-то тушить надо. Ну, пусть тушат сами, а я полежу тут, к стеночке прислонившись – типа мне совсем нехорошо. Ну, мне и вправду паршиво. Голова гудит и подташнивает. А это кто там копошится в углу? Лисовая. Встает, помогает подняться Яге. Прислоняет ту к стеночке и направляется ко мне.