Если бы он решил остаться с Камиллой, то навсегда лишился бы родной страны, так как советский режим запрещал своим гражданам свободно передвигаться по миру, а значит, Сергей утратил бы половину своей души. В данный момент изгнание казалось ему немыслимым. Он никогда не обрел бы счастья с Камиллой во французской столице. И пусть здесь так много магазинов, ресторанов и театров, пусть свет заливает черные и серые фасады домов, а люди, не испытывая гнетущего страха, ездят куда хотят, не оформляя для этого бесчисленные разрешения, — процедура, отравляющая жизнь советских граждан, — отрезанный от своих близких, от всего, что ему дорого, что бы он делал с этой свободой?
— Ты уедешь, я не ошиблась? — раздался мелодичный голос любимой.
Сергей повернулся. Она стояла в дверном проеме. Ночная рубашка с полукруглым вырезом подчеркивала прелестную грудь. Свет ночника, льющийся из соседней комнаты, просвечивал сквозь шелк цвета слоновой кости и обрисовывал стройные ноги. Ее темные волосы рассыпались по плечам, лицо без косметики казалось обнаженным.
«Вероятно, это проявление трусости», — подумал Сергей, и у него защемило сердце.
— Так надо, — пробормотал он. — Все это нелегко для меня, ты понимаешь? Я не могу поступить таким вот образом… Все бросить…
Камилла слегка пожала плечами, как будто хотела показать, что все это для нее не имеет особого значения и она сожалеет, что вообще заговорила на данную тему. Но Сергей видел, что его слова задели ее.
— Когда я был ребенком, меня многому научили, — продолжал мужчина. — Я научился терпеть холод, перебарывать страх, жить в единении с природой, уважая ее. Я это воспринял так, будто мне вручили нечто ценное, тайны и знания, которые я должен сберечь. Но придет время, когда я должен буду передать свой опыт дальше. Как факел… Как верность… Если я отрекусь от всего этого, то потеряю часть самого себя.
Молодая женщина прикурила сигарету от малахитовой зажигалки. Сергей подумал о том, что советские девушки не курят.
— Ты думаешь о своих будущих детях? — спросила Камилла, не глядя ему в глаза.
— Я не знаю, возможно…
Впервые Сергей осознал, что Камилла никогда не говорила о возможности родить ребенка, в отличие от большинства женщин, с которыми он был знаком. Сибиряк спросил себя, в нем ли причина такого молчания, или это некая попытка обмануть призрачное будущее.
— Я все понимаю, — рассеянно произнесла Камилла.
— А ты, ты бы поехала со мной? Оставила бы Францию, если бы я попросил тебя об этом? — поинтересовался Сергей, задетый ее непринужденным тоном.