Она вспомнила снимок, на котором люди низвергали статую Сталина, лицо ребенка, покрытое копотью, и его широкую улыбку, открывающую сломанный зуб.
— Но я думала, русские покинули столицу Венгрии.
— Да, но они вернулись. Сотни танков вошли в Будапешт. Посмотри…
Валентина взяла газету «Mond», которую принесла с собой, и показала разворот. Заголовок сразу же привлек к себе внимание: «Венгерское восстание подавлено». Во взгляде Валентины читалось беспокойство. Она нервно теребила затейливые жемчужные бусы. В своем твидовом костюме, подчеркивающем хрупкость фигуры, она казалась очень ранимой.
— Ко мне приходил один из его друзей-журналистов. Он сообщил, что Максанса арестовали два или три дня тому назад.
— Сядь, — сказала Камилла. Она никак не могла решить, предложить ли гостье что-нибудь выпить: молодая женщина не хотела, чтобы Валентина задержалась у нее. — Почему ты так за него волнуешься? Он — журналист, и у него французский паспорт. Ему ничего не грозит.
— Твоя слепая вера в порядочность коммунистов наивна. Там никто не гарантирован от тюрьмы. Человека можно обвинить в чем угодно, например объявить его шпионом, и особенно это относится к мальчишкам с горячей кровью, таким, как твой брат, который никогда не позволит себе бездействовать. В этом он похож на тебя — столь же импульсивен. Я пришла просить тебя обратиться к твоему русскому другу. Он должен вмешаться и вытащить Максанса из тюрьмы.
Камилла застыла. Это невозможно! Как она может просить Сергея хлопотать за его двоюродного брата? Тогда всплывет тайна его рождения. Она станет известна Максансу… В конечном итоге все будут в курсе дела. Камилла уже слышала, как перешептываются служащие в стенах Дома Фонтеруа. И каждый будет задаваться вопросом, почему она никому ничего не сказала.
— Сергей Волков ни военный, ни политический деятель. Что он, по-твоему, должен сделать? Тебе лучше обратиться на набережную Орсэ.
— В подобных делах официальные пути никуда не приводят. Тебя встретят среди золоченых панелей, оглушат лестью и поддельным сочувствием, но при этом даже пальцем не шевельнут. С тоталитарными режимами следует сражаться их же оружием: надо быть такими же лживыми, как и они.
Голос Валентины дрожал.
— Возможно, ты не понимаешь, Камилла, но речь идет о жизни твоего брата. Он был дружен с противниками коммунистического режима. Однажды ко мне пришел мужчина… Я предложила ему продовольствие и одеяла. А он попросил меня достать оружие… Быть может, за свободу Максанса придется заплатить. Это как во времена нацистов. Если ты не хочешь звонить этому Волкову сама, то скажи мне, как его найти, и я попытаюсь связаться с ним.