— А вот вас бы ничто не испугало, — прошептал Пьер Венелль, поворачиваясь к Валентине. — Порой я задаюсь вопросом: вы вообще когда-нибудь испытываете страх?
— Лишь дураки ничего не боятся. Вы принимаете меня за дурочку? — ответила Валентина. — Нет? Тогда знайте, что я приберегаю свои страхи для более важных вещей и никогда не переживаю из-за мелочей. Именно поэтому я не боюсь вас, милейший.
Она оттолкнула стул, взяла расшитую бисером вечернюю сумочку и встала. Гордо поднятая голова, изящная походка — Валентина пересекла зал и подошла к мужу, не обращая никакого внимания на восхищенные взгляды, которыми ее одаривали мужчины.
Чуть позже, во время танца, Валентина неожиданно спросила Андре:
— А когда состоится рождественский бал для служащих?
— На будущей неделе, но почему ты спрашиваешь?
— В этом году твой отец не сможет присутствовать на нем, вот я и подумала, что могла бы сопровождать тебя.
Удивленный Андре задумался, с чего это вдруг Валентина решила доставить ему удовольствие. Никогда ранее она не посещала подобные мероприятия — всегда находила повод, чтобы отказаться. Но Андре был слишком счастлив и не стал задавать вопросы вслух.
— Ты будешь самой желанной гостьей. Бал состоится во вторник вечером, в семь часов.
Валентина лишь качнула головой. Она испытывала угрызения совести: это был единственный способ вновь увидеть Александра Манокиса, и она ненавидела себя за все эти увертки.
Образ молодого человека преследовал госпожу Фонтеруа денно и нощно. Она всячески пыталась стереть из своей памяти даже малейшее воспоминание о нем. Как такое случилось, что этот незнакомец очаровал ее? Как мог завладеть ее помыслами мужчина, не принадлежащий к ее кругу? Она просыпалась посреди ночи, охваченная томительным волнением, и размеренное, спокойное дыхание мужа мешало ей снова заснуть. Ее не столько угнетала мысль, что она предает Андре, как то, что она больше не может властвовать над собой. И вот несколько дней тому назад, ранним утром, лежа на постели в темноте, с широко открытыми глазами, она решила, что ей следует снова увидеть Манокиса. Она была убеждена: эта одержимость — всего лишь временное помешательство.
Держа в руке бокал с шампанским, Александр болтал с Мадлен, секретаршей хозяина. Ему нравилась эта светловолосая скромная девушка, после смерти родителей воспитывающая младших братьев и сестру. Однажды в воскресенье он даже пригласил ее в кино, но Мадлен держалась скованно, так что грек почувствовал себя не в своей тарелке.
Большой зал здания на бульваре Капуцинов был переполнен. Люстры с подвесками отражались в зеркалах, обрамленных золочеными рамами. На стойках, покрытых белыми скатертями, возвышались подносы с птифурами