Пьяница горестно икал. Оперативники подошли к барьеру.
— А, товарищ Шарапов! — уважительно сказал дежурный. — Здравия желаю. Что приключилось?
— Поговорить надо.
Дежурный встал, позвал из соседней комнаты старшину:
— Быков! Замени меня, я с товарищами побеседую. Если этот, — он кивнул на пьянчужку, — будет проситься домой, не пускай покуда, пусть подумает о своем поведении, раз навсегда совсем…
В маленькой комнатке устоялся тяжелый запах ружейного масла, сапожной ваксы и крепкого табака. Дежурный открыл зарешеченное окно.
— Слушаю вас, товарищ Шарапов!
Шарапов коротко объяснил, что им надо. Дежурный задумался.
— Книг домовых-то у нас нет. В ЖЭКе они раз навсегда совсем. А паспортный стол давно закрыт. Прямо беда! Постойте, сейчас мы найдем Савельева, оперативника, это его территория, он ее как свои пять пальцев знает. Он вам сразу скажет, где можно искать. Поедет с вами, и возьмете того…
— Раз навсегда совсем? — спросил серьезно Тихонов.
— Что? — растерялся дежурный. — А, ну да!..
— Все ясно, — встал Шарапов.
— Так что, звонить Савельеву? — спросил дежурный. — Он живо будет…
— А где он живет? — поинтересовался Тихонов.
— Да здесь же, на Третьей Останкинской. Подождете?
— Некогда, — отказался Шарапов. — Вы нам дайте человека. Мы поедем к Савельеву домой, чтобы сразу тронуться — времени терять нельзя. А вы ему пока позвоните, чтобы собрался.
Они вышли в дежурную часть. Быков читал «Вечерку», в углу тихо бубнил закипающий на плитке медный чайник. Пьяница сочно похрапывал на деревянной скамье.
— Хорошо, Тихонов, а? Благодать?
— Куда как. Ладно, поехали.
Дежурный сказал Быкову:
— Поезжай с товарищами к Савельеву. Покажешь квартиру…
Машины рванулись на улицу. Тихонов повернул ветровик на себя и расстегнул рубашку. Тугая резиновая струя теплого ветра ударила в грудь. Тихонов жадно вдыхал его и не мог надышаться, потому что там, внутри, под сердцем, что-то пронзительно тонко, сверляще болело. «Набегался сегодня по жаре», — подумал он.
Шофер неодобрительно покосился на него:
— Прикройте окошко, товарищ Тихонов, а то вам насифонит…
— Ерунда, дядя Коля, на улице сейчас, наверное, не меньше тридцати.
— Ну да! Я по себе знаю эту паскудную погоду. Весь мокрый — как подует, так насморк готов. Как в аптеке.
— Ничего, дядя Коля. Я здоров как бык.
Сзади зашевелился тщедушный Быков:
— Вот уж мне-то не повезло с фамилией. Прямо насмешка какая-то! При моей фамилии такую сложению щуплую иметь?
— Сложение, Быков, пустяки, — сказал Шарапов. — Ты духом силен, наверное.
— «Отличника милиции» имею, — гордо отозвался Быков.