Про больницу никто не говорил. Момент был упущен. Возвращаться к нему значило вернуться к страху и ярости катастрофы. Отец сказал, что врачи все равно ничего не смогут сделать. Мама в руках Господа.
Шли месяцы. Мама называла меня по-разному. Когда она называла меня Одри, я не беспокоилась, но когда во время разговора она обращалась ко мне как к Люку или Тони, это меня пугало. Все мы уже знали – даже сама мама, – что она никогда больше не будет прежней. Мы, младшие, называли ее Енотом. Нам казалось, что это смешно. Черные круги под глазами продержались несколько недель – мы все к ним привыкли и даже стали подшучивать. Мы не знали, что в медицине есть такой термин – «глаза енота». Симптом серьезного повреждения мозга.
Тайлера терзало чувство вины. Он во всем винил себя – в аварии, в том, что случилось после. Отзвуки этой вины он чувствовал постоянно. Он принял на себя ответственность за аварию и ее последствия, словно все время спрессовалось в то мгновение, когда наша машина съехала с дороги. Словно не было ни истории, ни настоящего, ничего, пока он, семнадцатилетний мальчишка, не уснул за рулем. Даже сейчас, когда мама забыла все детали, я помню это выражение его лица, как сразу после аварии он смотрел на то, что казалось ему делом собственных рук, а изо рта его текла кровь.
Я никогда никого не винила в той аварии, и меньше всего Тайлера. Это была судьба. Спустя десять лет я стала думать по-другому – я стала взрослой. Эта авария всегда заставляла меня вспомнить о женщинах апачей и обо всех решениях, из которых состоит жизнь: о выборе, который делают люди вместе или порознь и который ведет к какому-то событию. Песчинки, бессчетные песчинки, спрессовались в осадочную породу, а потом в камень.
Снег растаял, и Принцесса снова открыла свое лицо. Голова ее уходила в небеса. Было воскресенье. С момента аварии прошел месяц. Мы все собрались в гостиной. Отец начал читать Библию, но тут Тайлер откашлялся и сказал, что уезжает.
– Я п-п-поступаю в к-колледж, – сказал он с выражением решимости на лице.
На шее его проступила вена: она то появлялась, то исчезала, как огромная змея, пытавшаяся его задушить.
Все смотрели на отца. По его лицу мы ничего не могли понять, но его молчание пугало нас больше крика.
Тайлер третьим из братьев покидал дом. Старший брат, Тони, возил гравий и металлолом. Он пытался заработать денег, чтобы жениться на девушке, которая жила неподалеку. Второй брат, Шон, несколько месяцев назад разругался с отцом и уехал. С тех пор я его не видела, хотя маме он звонил каждые несколько недель. Шон говорил, что у него все в порядке: он работал сварщиком или водил машину. Если Тайлер тоже уедет, у отца не останется помощников, а в одиночку он не сможет строить амбары и сеновалы. Ему придется заниматься только металлоломом.