– А мой день не был из серии «все то же самое»,– сообщила она во время трапезы.
Он с интересом посмотрел на нее сквозь зубья вилки. (В тайской кухне палочки не используются).
– О, да?
– Человек, с которым я разговаривала,– продолжила она. – Самый жалкий человек, которого я когда-либо встречала. Ты даже представить себе не можешь его выражение лица, когда он сказал: «Я снова попаду в тюрьму». Она хихикнула, вспомнив этот момент, а он с любопытством нахмурился.
– Снова в тюрьму? Ты же не взялась снова за защиту мошенников? Вы же не этим занимаетесь.
– Нет, нет, это никак не связано с фирмой. Это связано с моим дедом.
– Дед «Большие Деньжищи»,– хмыкнул Брайан.
Она улыбнулась ему в ответ, как бы соглашаясь.
– Да, я знаю, ты со мной только из-за потенциальной выгоды. Все, о чем ты думаешь круглыми сутками,– это деньги, я знаю.
Он улыбнулся, но затем довольно сурово сказал:
– А ты попробуй дальше без них.
– Знаю, знаю, ты выбрался из самых низов.
– Мы были слишком бедными. И я смог потихоньку из этого выбраться. Расскажи лучше про этого жалкого человека.
И она рассказала ему сагу о шахматном наборе, о котором раньше она ничего не знала. Он задал еще пару вопросов, потом задумался и спросил:
– Этот парень, он что, и правда собирается ограбить стальную камеру банка?
– О, конечно, нет,– отмахнулась она. – Это же глупо. Тем более, это невозможно, поэтому на этом этапе все и закончится.
– А что, если он все же попытается?
– Ох, бедный, бедный парень,– сказала она с игривой улыбкой. – В таком случае, я полагаю, что он все-таки отправится в тюрьму.
Во сне Дортмундера его камера вовсе не была похожа на его предыдущую, эта была старее и меньше, вся ржавая и по колено затоплена. Его сокамерник – огромный парень, которого он никогда раньше не видел, и который был похож на Ганнибала Лектера – посмотрел на него искоса и сказал: «Нам это все подходит».
Дортмундер уже было открыл рот, чтобы сказать, что ему это все совершенно не подходит, но из его рта послышались звуки будильника, который настойчиво говорил ему о том, что пора вставать.
Джон Дортмундер не был одним из тех, кто встает по будильнику. Он предпочитал вставать с кровати тогда, когда появлялась в этом необходимость, а она появлялась примерно к полудню. Но он понимал, что ради того, чтобы быть на верхнем Вест Сайде к девяти, придется сделать исключение. Встречи утром два дня подряд! Что за «благодать» такая снизошла на него вдруг?
Вчера вечером Мэй поставила ему будильник на восемь, и сегодня утром в восемь нога Мэй спихнула его с кровати, после чего он шлепнул по будильник, выключив его наконец, а потом поплелся в ванную.