— Если не хотите, не ешьте, — посоветовала все та же тараторка. — Главный лекарь говорит, что насильно заставлять себя нельзя, но если хотите кушать, то ешьте все. Вам нужно много сладкого, чтобы организм справился со стрессом.
Я скосила глаза на кучу сладостей и испытала легкую тошноту. Нет, есть мне сейчас совсем не хотелось. Вдруг из-за ширмы послышался знакомый мужской голос:
— Можно мне навестить нашу новую легенду?
Абелард намеренно говорил громко и с присущей только ему легкостью. Ширма отодвинулась в сторону, и оборотень протиснул внутрь свою мощную фигуру, сверкая при этом ослепительной улыбкой.
— К тебе попасть не легче, чем к самому императору, — многозначительно произнес он, отодвигая от стены хлипкий стул и усаживаясь на него. — Три охранника двадцать минут допрашивали меня, досмотрели чуть не до трусов и не хотели пропускать, пока не выяснилось, что мой отец — приближенный императора. Тебя охраняют почти как принцессу. Ничего себе ректор расщедрился! Вон даже сладостей уже кучу прислали! — Абелард так вожделенно смотрел на торт с масляным кремом, что мое сердце дрогнуло.
У меня не было желания отведать присланные Аристархом сладости, хотя бы из гордости. Интересно, а что за стражи стоят за дверью? Неужели это отец постарался? Или Крастор? Или Аристарх?! А ведь дракон легко может подмешать мне в еду всего, чего угодно, вплоть до любовного зелья. Уверена, в магическом мире уже давно придумали что-то, что позволяет влюбить в себя человека против его желания. Что-то не доверяю я этим эклерам и пирожным с фруктами…
— Если хочешь — ешь, — улыбнулась я. Интересно, если туда все же подсыпали что-то, как это отразится на Абеларде? Неужели он начнет таскаться за оборотнем и смотреть на него коровьими глазами?
— Правда? — обрадовался парень и молниеносным движением схватил с небольшого прикроватного столика коробку с пирожными. Через секунду он уже жевал корзиночку с фруктами с таким счастливым видом, будто ничего приятнее на свете нет и быть не может. Меня поразило, как он ест: два раза укусил — и пирожного как не бывало. — Ты такая добрая! Спасибо. Маша, скажи, а как ты в себе этот дар обнаружила?
— Какой дар? — не поняла я.
— Как какой? Волшебное пение! Я не помню, как там по-научному это называется, но твой голос обладает магической силой подчинения реальности. Ты может настраивать его на особые вибрации, которые меняют структуру окружающего мира. — Увидев, что я не понимаю, о чем он говорит, Абелард сказал просто: — О чем поешь, то и случается. Это связано с особенностями твоей внутренней силы, там сложная связь… Вот ты спела о силе и борьбе, и Цвет ожил. Вся академия слышала твой голос. Представляешь, ночь на дворе, я уже давно сплю и тут слышу — поет кто-то. Я сквозь сон и не понял, что происходит, лежу и думаю: что за зараза там горланит среди ночи? — рассмеялся оборотень, плавно переходя к эклерам. — Потом проснулся и понял, что пение звучит отовсюду, магия вокруг растекается, вся академия проснулась… Устроила ты переполох, полукровка! Мы до утра не спали, только к рассвету разбрелись, когда нам сообщили, что Цвет отныне ожил, а ты в лечебном корпусе в состоянии средней тяжести.