Моя уступчивость объяснялась драконьей кровью. Она откликалась на этого мужчину, чувствует в нем представителя своего вида. Сложно спорить с частью себя.
Передернув плечами, я сбросила оцепенение и прошла к бассейну, прячущемуся в алькове. Теплая вода расслабила мышцы. Я рьяно терла себя мыльным корнем, смывая следы прикосновений Дракона. Еще немного и содрала бы кожу.
Вымывшись, вышла из бассейна — благоухающая мыльным корнем и красная как рак. Я вытерлась и осмотрелась. Надеть было нечего. Моя сорочка превратилась в рваное тряпье. Подвенечный наряд вызывал неприятные воспоминания. Не хотелось даже его касаться. Пришлось снова закутаться в покрывало. Я умудрилась соорудить из него некое подобие платья и уселась в кресло, ждать возвращения Дракона.
Дракон явился спустя несколько часов. Я дернулась от звука проворачиваемого в замке ключа. Эти часы я только и делала, что мысленно готовилась к приходу чудовища. Казалось, мне удалось взять эмоции под контроль. Но едва мужчина появился на пороге, сердце заколотилось как бешенное. Горло перехватил спазм. Не вздохнуть. Я ощупала шею, убеждаясь, что на нее не накинули удавку.
Надо успокоиться. Страх и паника делают меня слабой. Да, я снова наедине с чудовищем, и он может сотворить со мной все, что пожелает, но если я сейчас сорвусь, стану еще уязвимее. В конце концов, контроль над собой — единственное, что мне подвластно. Нельзя упустить и его.
Дракон принес поднос с ранним завтраком. Пока он ставил его на стол, я усилием воли подавила эмоции. Нет, я не перестала бояться, но хотя бы могла снова дышать.
На подносе была не набившая оскомину каша, а сдобные булочки с кусочком масла, джемом и ароматным чаем. От дурманного запаха свежей выпечки рот наполнился слюной, а в животе заурчало. Где он взял это богатство? За время моего пребывания в Морабатуре я ничего подобного не встречала.
— Приятного аппетита, милантэ, — улыбнулся Дракон, видя, как жадно я смотрю на еду. — Тебе надо подкрепить силы.
Едва он это сказал, аппетит пропал. Я отодвинула от себя тарелку с булочками, взяв лишь чай. Пить хотелось ужасно.
Дракон помрачнел. Он же не думал, что я буду радостно есть с его рук? Я не комнатная собачка, которая виляет хвостом, едва хозяин ее приласкает.
Было неприятно даже просто находиться с Драконом в одной комнате, и я не видела причин притворяться, что это не так. Зачем? Чтобы ему было комфортно? Вот уж нет. Если я и желала чего-то Дракону, так это всяческих мук. Мне нравилось представлять, что я сделаю с ним, когда наши войска возьмут Морабатур. О, я, как выяснилось, изощренная садистка.