Невозможно описать эту лачугу, сооруженную наполовину из досок, наполовину из парусины. Через открытую дверь были видны полки по стенам, прилавок, в беспорядке заваленный разной снедью, одеждой, бакалейным и скобяным товаром — без всякой попытки выставить все это как полагается или хотя бы просто рассортировать товары, — и стол, а на нем оплетенная бутыль и несколько грязных стаканов. Двое небрежно одетых мужчин, у которых из-под длинных, спутанных бород и волос под обвислыми шляпами были видны среди косматых дебрей только глаза и губы, стояли, прислонившись к стене по обе стороны двери, и курили. Дорога шла под уклон, и Кларенс, с разгону чуть не натолкнувшись на них, едва успел остановиться.
— Эй, сынок, дом-то зачем ломать! — сказал первый, не вынимая трубки изо рта.
— Если ты ищешь маму, так она с тетушкой Джейн только что ушла пить чай к священнику Дулиттлу, — заметил другой лениво. — Велела, чтоб ты обождал.
— Но я… я иду… на прииски, — нерешительно объяснил Кларенс. — Кажется, это в ту сторону?
Мужчины вынули трубки изо рта, переглянулись, и каждый провел тыльной стороной ладони по лицу, словно стирая всякое выражение, а потом заглянули в дверь.
— Эй, вылазьте-ка все сюда!
На зов из лачуги высыпали шестеро мужчин, таких же бородатых и с такими же трубками во рту, присели в ряд на корточки, привалившись спинами к стенке, и невозмутимо уставились на мальчика. Кларенсу стало не по себе.
— Даю за него, — сказал один, вынимая изо рта трубку и свирепо глядя на Кларенса, — сто долларов, со всеми потрохами.
— Поскольку у него новехонькое снаряжение, — сказал другой, — даю сто пятьдесят и ставлю выпивку для всех. Меня давно уже тянет на что-нибудь этакое, — добавил он, как бы оправдываясь.
— Ну-с, джентльмены, — сказал человек, который первым заговорил с Кларенсом, — ежели взглянуть на него, так сказать, в общем и целом, разобрать по всем статьям, а также принять во внимание, сколько в нем пороха, наглости и нахальства, коль скоро он явился сюда этаким бесцеремонным, беспардонным молодчиком, которому сам черт не брат, я считаю, что двести долларов — самая сходная цена.
Кларенсу уже приходилось слышать такие мрачные, без тени улыбки калифорнийские шуточки, и это отнюдь не располагало его к доверию. Он попятился и упрямо повторил:
— Я спрашиваю, это ли дорога на прииски?
— Да это и есть прииски, а вот и сами старатели, — серьезно сказал мужчина, заговоривший первым. — Позвольте мне представить их: вон тот — Картежник Джим, а вот Коротышка Билли, Образина Боб, Трезвенник Дик. Далее — Герцог Чэтем-стрит, Живой Скелет и я, ваш покорный слуга!