– А если подробно? – небрежно сказал Лаврик.
Мазур, естественно, начал со своего нестандартного пробуждения в постели Алины – и очень быстро сообразил, что не рассказывает, а, полное впечатление, докладывает. Так, как его давно выучили: четко, отсекая все ненужное, задерживаясь на главном, вычленяя ключевые моменты, без собственных комментариев, оценок и впечатлений. Ну конечно, сработал здоровый профессиональный рефлекс. Еще он поймал себя на том, что практически все время обращается к Лаврику, только на него и смотрит. Впрочем, и в этом не было ничего странного, ясно даже и ежу. Они пребывали не на задании, а значит, не были группой, а значит, не было и командира фуппы, вообще никакого старшого (к чему он тройке беззаботных туристов?) – но дело все в том, что случившееся с ним как раз и относилось к компетенции Лаврика; и разбирался он в таких делах гораздо лучше, не то, что они с Морским Змеем, у которых была своя специфика. Конечно, был еще и дядя Гоша (в отношении коего для понимающего человека не осталось никаких неясностей), но он – в некотором роде чужой. Смежник, так сказать...
– Вот такие дела, – сказал он, закончив.
– Лопухнулся ты... – сказал Лаврик.
Впрочем, прозвучало это без всякого осуждения, просто-напросто из свойственной Лаврику частенько легкой насмешливости, не имевшей ничего общего с осуждением или порицанием. Они все этим порой грешили – когда ситуация в себе несла некий процент свободы, допускавший шутки. А сейчас процент свободы был чертовски велик – речь как-никак служебных дел не касалась никаким боком.
Мазур ответил в тон:
– А кто мог подумать? Понятно, когда з а пределами, когда ЦРУ или иная гидра империализма, но кто ж знал, что этим фокусом в родном отечестве к стенке прижмут?
Лаврик поднял палец и сказал уже серьезно:
– Причем качественно прижмут, согласись. Я имею в виду не твою подлинную персону, а мирного ихтиолога в бороденке и при очках.
Вот е м у и в самом деле пришлось бы и летать, и свистеть, как прикажут...
– Да уж... – проворчал Мазур.
– Цеховики, – фыркнул Морской Змей. – Действительно, после полевых агентов ЦРУ или иной крайне опасной импортной сволочи даже где-то и оскорбительно для профессионального самолюбия на крючок к этим клоунам попадаться... Слышал я об этой публике, даже кино в прошлом голу по телеку смотрел. Там они то ли кофточки, то ли плащики подпольно строчили...
– Ну да, я тоже видел, – сказал Лаврик. – Там еще Дворжецкий играл. И в конце, понятно, нагрянул следователь с усталыми умными глазами и всех повязал, как пучок редиски... Кто бы спорил, в жизни так тоже бывает. Иногда. А вот гораздо чаще, увы, не бывает, тут твой Жора, как ни прискорбно, кругом прав... Читали нам по ним как-то факультативный курс... Это не клоуны, Коля. Это люди чертовски умные и оборотистые. Организовать подпольное производство товара и успешный сбыт оного, создать сеть, когда цепочки норой тянутся через всю страну, – это тебе не инкассаторов грабить и не пляжных лохов в картишки обувать, пусть мастерски... Не для клоунов задача. Со всех трибун, как известно, объявлено, что организованной преступности у нас нет... Мнение, высказанное с таких трибун, имеет силу высшей мудрости, никто не то что не спорит, но и думать не станет поперек. Вот только суровая проза жизни такова, что... Как бы политически правильнее выразиться... Ага. Суровая проза жизни такова, что нечто отдаленно похожее имеет место быть. Нечто. Отдаленно. Похожее. Я все правильно политически излагаю?