Совсем иначе стали вести бой. Определились с местом нашего будущего окружения, туда стали свозить наши хомячьи тоннажи, там организовывали периметр. Потом внешний круг, потом – дальний. Три кольца обороны опорных пунктов заложили. В наиболее удобных для обороны, для прострела, местах. Нет, конечно, никакой сплошной линии фронта с изломанной линией траншей и рядами колючей проволоки. Зачем? Опорные пункты, перекрывающие друг друга огнём. Достаточно.
А боевые группы продолжали преумножать энтропию в рядах противника. Малые подвижные группы избегали крупных соединений врага, ускользали от них, постоянно перемножали на ноль малые скопления врага, нарушали связи и сообщение, ломали столбы, рвали провода, взрывали колодцы, мосты, минировали дороги, пересечения. Грабили, жгли и убивали. Одним словом – разбойники. Ах, да – егеря пленных не брали. Раненых не добивали, целых и неповреждённых немцев калечили и бросали. Пусть свои их лечат, комиссуют, кормят. Без правых кистей и с изувеченными коленями – они не вояки. Вот такие мы садисты. Не удивлюсь, что к элитной категории комиссаров, коммунистов и евреев, которых немцы никогда в плен не берут, прибавятся пятнистые егеря.
Гляжу, «аналитики» мои чёй-то зашебуршились, ботаны яйцеголовые, пока начштаба отдыхать изволил. Не, не издеваюсь. Реально устал человек. Мы с ним – посменно спим. Сейчас – моя вахта. Потом опять моя. А глубоко ночью и до раннего рассвета – его, волчья, смена.
– Чё задумали, выкладывайте?
Они расступились, указали на одну из серых фишек, что у нас числится за отрядом немцев до двух рот пехоты при четырех-шести пушках, миномётах – пока не поняли, сколько у них миномётов, при пяти танках и бронемашинах и десятке БТР. Настоящая кампфгрупп. Я кинул взгляд на доску с меловыми расчётами.
– Почему именно эта? Оптимальные маршруты вырисовываются ещё как минимум для двух кампфгрупп.
Они переглянулись.
– Мы думаем, что там – командование. Что это штабная группа.
– Да? Больно они пассивные.
– Наш «паровой молот» тоже не самый резвый.
– Согласен. И?
– По их вызовам наиболее часто отрабатывали немецкие стервятники. Мы уже рекомендовали командирам боегрупп на глаза этим не попадаться. Сразу по «засвету» – налёт.
И эти тоже «моими» словечками оперируют. Палево! Палево! Ну, никакой конспирации у меня, меня легко можно вычислить по косвенным признакам. Плохой я шпиён!
– Ага, так это – любимец белокурых бестий Геббельса? Согласен. Сам бог велел этих любвеобильных садомистов наказывать. Давайте, крутите! Всё надо сделать быстро и надёжно. Ну, как обычно. Только одной группой их надо с тыла подпереть. Чтоб наверняка.