– Никогда. А его гибель?
– А ты разве не знаешь, смерть – это не конец.
– Знаю, – вздохнул я.
– Просто иногда наиболее отличившихся отзывают на повышение досрочно. Так что и ему я не могу привета передать. Он – далеко.
Громозека вздохнул, отвернулся, просипел:
– А я застрял здесь!
– Сам виноват!
Зная, как больно ударят мои слова, всё же сказал их. Потому, что зол был на него. Смертельно обижен. Убил бы. Громозека повернулся ко мне спиной, показывая развороченные раны, демонстрируя этим, что убить его не получится – уже не получится.
– Пошёл ты! – рыкнул Громозека.
– Сам пошёл, глюк позорный!
Громозека и правда растворился в воздухе, как дым от сигареты. Гля! Как же хочется курить!
На мои допросы собиралось уже прилично зрителей. Громозека считает, что я – хороший рассказчик. А местные не избалованы соцсетями и прочими интернетами. Информационный голод. Хотя вот командир авиаподразделения называет их «байками Мюнхгаузена». Но, проводит всё свободное время тут. И глаза горят. Народ просит зрелищ? Будем удовлетворять запросы потребителей! Будут вам «истории, основанные на реальных событиях».
Теперь у меня уже трое «опекунов». К Петру-Тагилу присоединился крысоподобный мерзкий типчик, про которых у нас говорили – чмо. И молодой вихрастый улыбчивый парень. Он сразу сообщил, что он тут проездом, что плен – не надолго. Он многое о себе успел растрепать. Потому что трещал без умолку. За что и стал называться Авторадио.
Якобы он из казаков, в армии не был. Загребли немцы его «заодно». «Случайно». Как призывного по возрасту. Но цитирую: «Немцы – цивилизованный народ, разберутся». Тут я ухмыльнулся. Да и Пётр – тоже.
У парня, правда, был ещё один выход – я слышал, что немцы из изменников-казаков формировали целые дивизии. И использовали их по прямому назначению – как мясо. Но, я не собирался ему помогать скользить по этой наклонной.
А Крыс молчал. Просто тёрся рядом. Шестерил. И всё – молча. Блин, но морда у него – так и хочется пнуть!
За время пути было две попытки побега. Одна – совсем неудачная, всех поделили на ноль прямо у нас на виду. Вторая – с неизвестной концовкой. Десяток тел остывали у дороги, десятка полтора убегали зарослями от ловчей команды с двумя собаками.
Лагерь был прямо санаторием! У каждого отряда – отдельный блок. На двух человек – одна шконка. Лазарет, где мясниками работал пленный медперсонал. «Отдыхающих» лечили профилактическим трудом на станции и путях-дорогах, как железных, так и обычных. Отсюда такая забота о пленных. Кто ходил на «работы», там, на месте, получали дополнительное питание.