Но порция кислорода мне не принесла облегчения. Наоборот. К разламывающейся от боли головы прибавилась боль от света в глазах, боль в руке, в разбитом лице, в отбитых почках, в посечённых ногах.
Я взвыл, проковылял обратно десять шагов до своей шконки и рухнул на неё грызть прошлогоднюю солому. От боли, от голода, от отчаяния. Не помогает солома. Может, не того сорта? Ячменная была бы лучше? Ну её, от неё ещё больше бы всё чесалось.
К темноте припёрлись эти трое – Пётр-Апостол, Крыс и Авторадио. Пожрать принесли. Они ходили на работы, весь день какие-то доски перегружали с вагонов в машины. Там их покормили, вот они и прихватили мне. Заботливые какие! Палитесь, ребята. Хотя, если бы не чекистское натаскивание меня на измену, принял бы за чистую монету. За доброту душевную.
– Благодарствую, конечно, но чем обязан? – удивился я.
Вот так вот – подсадила меня «кровавая гэбня» на паранойю!
А сам внимательно смотрю непрямым взглядом за лицами. Крыс растерялся, Авторадио удивился, Апостол огорчился. Потом он наклонился ко мне и шепнул:
– Набирайся сил. Бежать будем.
Я не смог сдержать усмешки:
– Это без меня. Спасибо за хавчик, но я явно не беглец. Отбегал своё. И зачем я вам?
Обиделся, посмотрел осуждающе, отвернулся.
– Ладно, командир, ты питайся. Мы завтра ещё заскочим, – с радостной улыбкой сообщил Авторадио.
Вот даже как! Я – командир? Чёй-то вдруг?
Тут мой взгляд попал на Пяткина. Уж не в тебе ли дело, розовопяточный ты наш? Наколка эта… не понял! Чё за…? Он же клубком был свернут! Почему котёнок с мордой сфинкса теперь сидит и пялится на меня?! Тату меняет форму?!
И тут я выпал в осадок. До утра.
Боль, терзавшая моё тело, свербила теперь где-то на периферии сознания. А моя тяжелая туго соображающая голова лопалась от разворота мыслей в обратную сторону.
Незаметно для себя за ночь я перешёл из состояния прострации в боевой режим. Потому что надо, Федя, надо! Потому что я опять нашёл что-то на дне выгребной ямы. И это что-то сейчас обладало технологиями, недоступными не только середине XX века, но и началу XXI.
Меняющие конфигурацию татухи – это из какого «прекрасного далёка»?
– Вот так я и решил воспользоваться планом немцев для собственного побега. Только мне надо было срочно поправляться и совсем не обессилеть на их лечебной диете. Был только один способ улучшить свою пайку – идти работать.
– В таком состоянии, как ты описывал?
– Другого состояния у меня под рукой не оказалось.
Особист горестно хмыкнул, что-то пометил в блокноте. Как так у него всё горестно и пессимистично получается?