Подошли ещё танки, начала образовываться пробка. Что нам и нужно! У них там «планёрка» начинается.
И мне надо.
– Щерба, я – Берлога, как слышишь? – вызвал я командира самой северной от меня группы, она и будет затыкать пробку с тыла.
– Принимаю тебя, Берлога.
– Как конец верёвки увидишь, маякни мне.
– Понял.
Я начинал всё больше нервничать. Уже весь головной дозор врага на нашем берегу, выстраиваются, продолжили движение, А Щербаков всё молчит.
– Успокойся, командир. Пропустим этих. Не найдут они нас. А там их Малыши с Куцыми приголубят.
Да, в тылу у меня стоит танковый резерв – Т-34М и Т-70М. Это Т-34М стал Малышом. Т-34М, «ЭМ», мини, малыш. Он меньше Т-34. Хотя Т-70М рядом с Малышом был вообще Крохой.
– А найдут?
– Значит, найдут. На то они и планы, чтобы не выполнялись. Твои же слова.
– Берлога, это Щерба.
Наконец-то!
– Наблюдаю хвост собаки!
– Принял тебя. Выдвигай по-тихому ансамбль на арену.
– Есть, командир, потанцуем! – ответил радостный голос в эфире.
– Давай, начштаба, труби боевую тревогу. Сигнал к открытию огня – три зелёные ракеты. В остальном – всё по плану.
Связисты стали соединять начштаба с командирами групп, закрутились притаившиеся шестерёнки боевой машины под названием егерская бригада. Я – лично, Громозека и начальник инженерно-технической службы бригады собственноручно отстрелили в зенит три зелёные кометы. Врубили глушилку – в эфире «белый шум».
Огненный град обрушился на скопившихся на дороге немцев. 85-, 107-, 122-миллиметровые снаряды, 120-и 160-миллиметровые мины подняли землю на пятачке перед мостом разом в воздух, вместе со всем, что на дороге было. Взрывались танки, бронемашины, грузовики, фигурки людей тряпичными куклами взлетали к кронам плакучих ив. Огненным шаром сдетонировал грузовик, растворяя в огненном смерче не только брезент тента, бочки, в которых этот бензин и был залит, но и всё, что было вокруг него.
Зрелище было поразительное. Завораживающее своей ужасностью, смертоносностью. Я вдруг осознал, что прыгаю на месте, нанося удары в воздух, в сторону немцев и непрерывно матерюсь. Не солидно. Комбриг всё-таки. Но всем было – наср… чхать. Все на КП вели себя по-разному, но одинаково неадекватно, в зависимости от породы населяющих голову тараканов. Кто-то плакал с дебильной улыбкой на лице, кто-то с бледным видом и горящим взором фиксировал каждое мгновение на серое вещество головного жесткого диска. Кто-то орал белугой. Громозека тискал рябь гранаты, судорожно пытаясь выдавить из Ф-1 лимонад.
И глаза у всех… Такого торжества в глазах людей я ещё не видел.