– Не знаю, что сказать. – Альтман закурила и медленно выпустила дым. – Чем могу помочь, я уже озвучила, а утешать не умею. Надеюсь, что ваша жена поправится без последствий, хотя от меня это не зависит.
– Вы тоже считаете, что не надо никуда подавать?
Альтман пожала плечами:
– Не могу знать. Я никогда не была на вашем месте и на месте вашей жены, так что понятия не имею, как повела бы себя в подобной ситуации.
– И все же? – настаивал Зиганшин. Ему очень важно было найти хоть одного человека, который согласился бы с ним, назвал его стремление наказать врачиху не тупой жаждой мести, а чувством справедливости.
– Тут нет правильного и неправильного решения, да, собственно, в жизни очень редко встречаются такие ситуации, когда ясно, кто прав, а кто виноват. – Альтман задумчиво затянулась сигаретой и выдохнула в приоткрытое окошко. – Вроде как да, злого умысла у докторов не было, они хотели помочь, но не смогли, не успели. И забытые тампоны можно оправдать экстремальной ситуацией. Кажется, надо простить, но, с другой стороны, у виновника ДТП тоже нет дурных намерений. Он не хочет никого убивать, однако ж мы его сажаем. Мы не говорим: ну ничего, подумаешь, ты же всего-навсего выпил чуть-чуть вина и совсем немножко превысил скорость. Ты не думал, что все так обернется и человек лишится жизни. Ты не желал ему смерти, поэтому просто заплати штраф и гуляй! Нет, мы его наказываем по всей строгости. Так же и врачи. Знаете пословицу «не умеешь – не берись»? Если доктор не обладает нужной компетентностью, он не должен брать на себя ответственность за пациента, точно так же как выпивший не имеет права садиться за руль. Согласны?
– Более чем, – кивнул Зиганшин.
Вывод был им сделан, и всю оставшуюся дорогу они с Альтман промолчали.
На выходных он отвез детей к маме, а сам поехал навестить Фриду в санаторий.
Зиганшин соскучился по жене. Всю неделю она писала ему ласковые сообщения, и он пытался поверить, что в этом богом забытом месте встретится с прежней Фридой. Но нет, чудес не бывает, прошлое не вернется, жена не станет снова радостной и веселой молодой женщиной, но он надеялся, что неловкость, возникшая между ними в больнице, растаяла без следа.
У Фриды был отдельный номер, и Мстислав Юрьевич с самого утра думал, как они останутся ночью одни. Лягут, обнимутся, и вернется та нежность, которую не передать никакими словами. Господи, как давно он не был с женой…
Зиганшин улыбнулся, вспоминая, как они были вместе первый раз. Тогда он словно умер и заново родился, будто побывал на той стороне. И потом каждый раз было совсем иначе, чем с другими.