Под его откровенно восторженным взглядом она смущенно улыбнулась и, словно в ответ на этот взгляд, прикрыла шалью обнаженные плечи. Тут только он догадался, что, несмотря на принятое решение, он из-за своей нетерпеливости действовал слишком поспешно.
Он спрашивал себя, каким волшебством сумела природа так гармонично разместить все в этом маленьком овале — узкий девичий лоб, карие глаза с красивым разрезом, под ровными дугами бровей из черного шелка, точеный носик, удивительно красивый рот и крохотные ушки — белее, чем лицо, белые, как фарфор, и плотно прижатые к голове. Он с радостью сказал бы ей, что, создав ее лицо, природа создала чудо пропорциональности, образец прекраснейшего женского лица, и с тех пор природе ни разу не удалось повториться и не удастся даже через тысячу лет. Но он не сказал этого — он побоялся напугать ее своей торопливостью.
Чувство толкало его на объяснение, но он заставил себя пойти окольным путем, и этот путь начался с вопроса, не ее ли он встретил много лет тому назад в Романском кафе. По недоумевающему взгляду он сразу догадался, что она ничего не припоминает.
— Это было восемнадцать лет тому назад. На вас был белый берет и красный суконный костюм. А через несколько минут вошел стройный белокурый молодой человек в роговых очках и с гладко зачесанными волосами. Он сказал: «Извини, Шарлотта, меня задержали в редакции». И вы исчезли. Я несколько недель пытался разыскать вас и не мог. Тут, наконец, в глазах Шарлотты блеснуло какое-то воспоминание. Она протяжно сказала: «Ах, да-а!» — и смеясь добавила: «Я уже четырнадцать лет замужем за тем молодым человеком».
Это было препятствием и даже, может быть, трудно преодолимым при известных обстоятельствах. Но для Михаэля решался вопрос жизни и смерти, следовательно о непреодолимых препятствиях не могло быть и речи. Хотя он еще вчера вечером рассчитал, что ей самое меньшее тридцать пять лет, теперь он снова изумился. «Вот сидит девушка, на вид ей года двадцать два, а она утверждает, что уже четырнадцать лет замужем».
Он сказал:
— Как получилось, что вы за эти восемнадцать лет не постарели ни на один день, просто не могу понять. В остальном же я знаю о вас все. Знаю, какая вы. Знаю, каким вы были ребенком. Все, все! Я знал все ваши самые сокровенные мысли еще до того, как встретился с вами… Вы не читали «Оксенфуртский мужской квартет»?
Она засмеялась:
— «Ханна».
Михаэль обрадовался: «Это поможет». И сказал: — Значит, вы должны мне поверить, что я знаю о вас все. Можете ли вы представить себе, что значило для меня — встретить в кафе живую Ханну? И что значит встретить вас, наконец, еще раз? — Он удержал ее взгляд. — Я и свою-то Ханну в романе придумал не без задних мыслей и нарочно создал ее такой хорошей.