— Смотри, и эти ползущие на брюхе львы явно схожи, — продолжал восхищаться Казанский. — А этот олень, которого терзает грифон с орлиной головой? Ей-богу, у него даже морда чуть-чуть лосиная, как у наших оленей! И даже манера подчеркивать резкими насечками мускулатуру прыгающих животных та же, что и у нашего мастера.
Да, сходство между изображениями зверей, разделенными между собой тысячами километров и веками, было несомненным. Видимо, именно отсюда, где нам посчастливилось вслед за покойным Смирновым раскопать курган самобытного скифского племени, мастера которого отличались таким умением создавать замечательные украшения в зверином стиле, их чудесные творения и отправились странствовать по белу свету. Ими восхищались художники — торевты других племен, копировали эти украшения, передавая их друг другу, как эстафету, через расстояния и века. Конечно, связь была очень сложной, требующей еще длительного изучения. Но уже явно прослеживалась ощутимая ниточка, протянувшаяся из глубин древности до наших дней. Думая об этом, я снова ощутил волнующее чувство неразрывной связи времен.
— И змееногая богиня на обеих наших подвесках весьма напоминает «береговиню» славянского фольклора. Да, Тереножкин, конечно, прав. Тут надо искать корни славянства — не только у невров, но и у скифов-пахарей, — решительно сказал Олег Антонович.
Изображение змееногой богини мы обнаружили и на овальных щитках, подвешенных на цепочках к массивным золотым серьгам, которые носила жена вождя, погребенная вместе с ним под курганом. Судя по тому, как хорошо они сохранились, надевала она их, видимо, нечасто, лишь по самым торжественным случаям.
Лицо богини на щитках напоминало изображенное на «висюльках», найденных среди обломков чемодана в Матвеевке, но выглядело мягче, добрее. Длинные извивающиеся волосы уже не оставляли сомнений, что это змееногая богиня. То же подтверждали и две змеиные головки, грозно высматривавшие, приподнявшись, возможных врагов. А по нижнему краю каждого щитка одна за другой плыли рыбки. Но по манере исполнения изображение богини заметно отличалось от найденного в Матвеевке. Серьги с подвесками, очевидно, сделал скифский мастер, весьма талантливо подражая греческим образцам. И все же рыбешек и змеек в привычных ему традициях изобразил он гораздо свободнее и увереннее, чем лицо богини.
— Очень важная находка! — торжествовал Казанский. — Неоспоримое свидетельство перемен в художественной манере, стремления скифских мастеров поучиться у греков изображать людей, обогатить свое искусство.