Эльза считала себя сильной. А за те два месяца, что она провела рядом с Никитой, прибавилось и сил, и решимости, но эта брошенная, разоренная квартира вдруг стала последней каплей в ее чаше терпения. Она плюхнулась на пол прямо посреди прихожей, уткнулась лицом в розы и разревелась. Ее новая, такая долгожданная жизнь начиналась в руинах.
– Не плачь, – послышалось над ухом. – Это все ерунда! – Никита подхватил ее под мышки, поставил на ноги, заглянул в зареванное лицо. – Главное, что нам есть где жить!
Наверное, он был прав, и это было главным. Нужно только поверить, что все остальное – ерунда.
– Давай приберись тут пока, а я смотаюсь за нашими вещами. – Никита уже стоял на пороге. – Я скоро!
Их вещи легко помещались в большую спортивную сумку. И за два последних месяца сумка эта ни разу не распаковывалась, потому что у них не было своего места, потому что они либо мыкались по чужим углам, либо, что случалось гораздо чаще, ночевали каждый на своей работе. И вот у них появилась собственная квартира, но жить в ней невозможно, потому что Януся превратила ее в разоренное гнездо.
Зато Януся не выбросила веник и половую тряпку. Вот уже одной проблемой меньше. Когда за Никитой захлопнулась дверь, Эльза принялась за уборку. Оборванные обои отходили от стен с тихим шуршанием и облачками пыли. Эльза чихала, плакала и продолжала убираться. Когда собралась большая куча обрывков, она решила вынести их на помойку. И уже на обратном пути, между третьим и четвертым этажом, встретила соседку бабу Симу.
– Что? – спросила баба Сима и посмотрела на Эльзу поверх обмотанных изолентой очков. – Умотала эта выдра крашеная?
А Эльза и не знала, что баба Сима не любит Янусю. Думала, что баба Сима не любит только тех, кто курит на лестничной клетке и бросает бычки на пол, а на остальных ей наплевать.
– Умотала. – Она вытерла пыльные от обоев ладони о пуховик. – Кажется.
– И вещи все свезла. – Баба Сима продолжала рассматривать Эльзу, а ей хотелось побыстрее убраться к себе, запереть дверь, затаиться. Но ведь невежливо…
– Свезла.
– Видела. – Соседка поморщилась, поправила сползшие на кончик носа очки. – А ты с дружком своим, стало быть, сегодня въехали?
– С мужем, – зачем-то поправила ее Эльза. И пускай у них с Никитой сделка, но ведь никто же не знает…
– С мужем, значит. – В голосе бабы Симы послышалось неодобрение. – Ранняя ты девка, Эльза! Вот в мое время… – Она не договорила, о чем-то ненадолго задумалась, а потом голосом, не терпящим возражений, велела: – Ступай за мной!
Отказаться бы, сослаться на усталость, свадебный переполох, переезд, в конце концов! Но как можно отказать бабе Симе! Отказать ей мог разве что Никита, но Никиты сейчас нет.