– В багажнике пакет чёрный. Тащи сюда.
Бодибилдер беспрекословно выполнил приказ.
– Галлюцинации, Рома, – это хорошо, – наставительно сказал Скальцев, забирая у него принесённое. – Но для кульминации требуется реализм, и Глебыч его огребёт по самое «не мечтай»… В художественной самодеятельности никогда не играл?
Здоровяк отрицательно мотнул головой.
– А придётся… – Всеволод развязал пакет, вытряхнул содержимое на сиденье. – Держи, первым красавцем на кладбище будешь. Устроим рашен Хэллоуин.
Бодибилдер повертел в руках латексную маску демона. Клыки, кривые рога, гипертрофированные надбровные дуги, жутко набухшие вены, кляксообразные провалы ноздрей, уродливые наросты… Маска была изготовлена предельно реалистично, явно отличаясь от штамповочных изделий.
Кроме неё, на сиденье лежали такие же монструозные руки-перчатки до локтя, ещё одна маска и руки и что-то тканевое, в грязно-бурых разводах, свёрнутое валиком.
– По спецзаказу делали, в авральном режиме, – сказал Скальцев. – Денежку с меня пухлую слупили, но ведь залюбуешься. Да, Рома?
Здоровяк положил маску обратно на сиденье и посмотрел на Всеволода. Взгляд был странным, словно бодибилдер вспомнил что-то важное, но колебался – стоит ли рассказывать про это…
– Ну, чего? – покривился Скальцев. – Какие проблемы?
– Я это, вспомнил… – неуверенно, с явной неохотой пробормотал Роман. – Про кладбище. Может, и не про это, но как бы – оно. Бабка реально рассказывала, я ещё мелкий был. Как бы – не мне, родителям… Я, в натуре, случайно подслушал.
– Чего подслушал?
– Нечисто, типа, здесь… Как бы водилась какая-то фигня под землёй. Могилы реально курочила, мертвяков жрала. Потому, типа, и перестали хоронить.
– Не бабка у тебя, а Стивен Кинг какой-то, – ухмыльнулся Всеволод. – Забей и забудь. Если и беспредельничал здесь какой-нибудь крот-трупогрыз, то за столько лет всяко окочурился с голодухи. Давай, готовься к маскараду. Да, чуть не забыл…
Он вынул из кармана пиджака голубой цилиндрик флешки и воткнул её в разъём аудиосистемы, прибавил звук. Из динамиков тягуче поползла какофония гнетущих звуков: завывания, хлюпанье, надсадный скулёж, хруст…
Скальцев довольно кивнул:
– Вот тебе, Глебыч, – музон для ориентира. Кайфуй.
Просунул кисть внутрь второй маски – полусгнившего мертвяка: повертел её перед глазами и принялся надевать на голову…
Черемин перепрыгнул через розоватое пульсирующее вздутие, по всей длине которого кошмарными порами было разбросано несколько десятков маленьких, жадно чавкающих ртов. Треугольные зубы пираний, раздвоенное змеиное жало вместо языка, на пепельно-серых губах пузырится красноватая пена…