Голос больше не напоминал о себе, но теперь вокруг звучало что-то невообразимое, дьявольская симфония: болезненные вскрики, свист, скрежет…
Окраина кладбища была уже близко – от силы полсотни шагов. В небе опять раскинулась чёрно-белая радуга.
Рогатый демон и гниющий покойник бросились на него с двух сторон, стремясь преградить путь. Демон приблизился первым – и с негромким, будто бы неуверенным рёвом схватил Глеба за плечо, дёрнул на себя…
Черемин развернулся, и лезвие ножа полностью вошло бодибилдеру в левую сторону груди. Он грузно упал ничком, а Глеб, впервые за всё время ощутивший, что удар нашёл цель, наклонился и с острейшим, непередаваемым наслаждением всадил нож в спину, в шею своей жертвы.
Подбегающий покойник резко остановился в трёх шагах, что-то невнятно выкрикнул и попятился назад.
– Куда?! – торжествующе заорал Черемин. – Куда, сука?!
Пространство жадно впитало крик и одобрительно зааплодировало в ответ. Шлепки невидимых ладоней были глуховатыми, вязкими, словно отбивали огромный, кровоточащий кусок сырого мяса.
Страх пропал. Глеб с облегчением почувствовал, что он только что стал своим в этом напрочь изменившемся мире.
«К машине!» – Всеволод шагнул назад, не сводя глаз с перепачканного землёй и кровью безумца. Нож Черемина вынырнул из тела бодибилдера, а потом Глеб поднёс лезвие ко рту и неторопливо облизал окровавленную сталь.
Скальцев почувствовал, как к горлу подкатывается тошнота. Судорожно вдохнул-выдохнул, сдерживаясь: ещё не хватало в маску наблевать, задохнуться… Острие ножа уже смотрело на него, и Всеволод снова шагнул назад. В «Мерседесе» лежала заряженная «Беретта», вот только до неё ещё надо добраться.
Брать «ствол» с собой Скальцев не стал, кто ж знал, что так повернётся? Да и доставать его из-под просторного, разрисованного бурыми разводами балахона, скрывающего обычную одежду и дополняющего латексный комплект, занятие не из секундных.
Оставалось только бегство. Драться с окончательно свихнувшимся и вооружённым Глебом в одиночку Всеволоду абсолютно не хотелось.
Черемин вдруг взмахнул ножом, как дирижёрской палочкой, и с вызвавшим у Скальцева ледяной озноб задором прокричал:
– Хочешь узнать наперёд – кто же сегодня умрёт?!
Взгляд у него был лишён чего-либо человеческого, в нём мерно колыхалась тёмная муть потустороннего: навсегда поднявшегося со дна души – на её поверхность…
Скальцев начал поворачиваться, понимая, что Глеб вот-вот кинется на него. До внедорожника было меньше ста метров.
Шаг, второй… Нога провалилась в рытвину, и Всеволод со всего маху растянулся на земле. На осознание случившегося ушло несколько секунд, и Скальцев лихорадочно пополз вперёд.