. Он всецело полагался на свою память, намертво вцепившуюся во всё, что касалось тридцати трёх жертв Хорина. И очень надеялся, что список будет как минимум удвоен.
Он убивал два раза в год – бессистемно, не выбирая определённые месяцы, недели, дни и числа. Толчок к этому, как ко многому в нашей жизни, дал случай – пьяное убийство дорогой проститутки. Из той истории Виталий сумел выбраться без особых потерь, с помощью связей и денег отца. Проститутка была объявлена пропавшей без вести, а её трупом занялись привычные к этому люди, мастерство которых никогда не вызывало нареканий.
Но в памяти Хорина неожиданно приятной занозой остался эпизод: юная, мёртвая, обнажённая женщина с разбитым в кровь лицом и сломанной шеей. Кто-то тёмный внутри него изо дня в день усиливал это воспоминание, не стирая впечатления и краски, а напротив – делая их ярче, чувственнее. Всё чаще и откровеннее подталкивая попробовать ещё. Нашёптывая, что случившееся – далеко не вершина удовольствия, что предела может не быть вовсе…
Хорин выдержал полтора года и начал убивать дальше: более умно, более изощрённо, всё больше входя во вкус, но – не теряя осторожности. Тёмный наставник Виталия вполне довольствовался двумя жертвами в год. Ещё он поощрял полную свободу «творчества». И это нравилось Хорину больше всего.
Предыдущую жертву – Ингу из Сочи – он задушил голыми руками. Но перед этим поработал с её лицом, выстригая кусочки кожи маленькими кусачками, пока оно не превратилось в маску, заслуживающую гран-при маскарада преисподней.
Инге предшествовала Евгения из Хабаровска. Хорин отпилил ей голову, а перед этим натыкал в проделанные на бёдрах ранки три десятка розовых бутонов на очень коротких стеблях. И обильно полил их кипятком.
До Евгении была Ирина из Челябинска. Изрезанные в бахрому уши, раздавленные пальцы, замысловатый узор расплавленного свинца на нежной коже…
Перед Ириной он убил Марию из Минска, до неё – Зою из Санкт-Петербурга… Хорин помнил всех и всё.
Собственно, сейчас не было никакого Виталия Михайловича Хорина, жителя Нижнего Новгорода, одна тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Имелся Шелько Филипп Богданович, абориген города Геленджика, на два года старше. У Хорина были русые волосы и короткий «ёжик», Шелько зачёсывал длинные пепельно-серые волосы назад и носил «конский хвост». Виталий ходил целеустремлённым, пружинистым шагом легкоатлета, Филипп шёл неторопливо, заметно прихрамывая на левую ногу. Выговор Хорина был приятным, с поставленной дикцией, Шелько лающе ронял короткие, хлёсткие фразы, иногда сглатывая окончания слов. Виталий не жаловал даже суточную щетину, Филипп щеголял бородкой клинышком и идеальной щёточкой усов. Шелько был левшой, но Хорин везде и всегда писал правой. То, что он – амбидекстр, не знал никто.