Валентина посмотрел на любовника как на умалишенного.
– Максик, я же переодеваюсь. У меня классная рубашка с вышивкой под «вестерн» и приличные джинсы… Я тебе как-то показывала, помнишь? Никто ни о чем не догадывается, поверь.
С этими словами он достал из внутреннего кармана «косухи» блеснувшую никелем фляжку, поболтал в воздухе:
– Хочешь?
– Я за рулем, дурочка.
– Понятно.
Валентина убрал флягу обратно.
– Ну, а где наш клиент?
– Клиентка, – поправил любовника Макс. – Щас будет. Слада! Фью-фью-фью!
Спустя несколько секунд дворняга выглянула из гаража. Пасть собаки была открыта, она тяжело и прерывисто дышала.
– Что на этот раз? – вполголоса спросил Валентина.
– Иниазол, – отозвался Макс.
На худое лицо Валентины легла тень озабоченности.
– А метапромидол давал? – задал он вопрос. – Это противорвотное средство. Иначе она все выблюет.
Макс покачал головой.
– Пусть блюет, – сказал он спокойно. – Куда она денется?
Видя, что собака не собирается покидать гараж, парень направился к ней.
– Надень перчатки, милый, – крикнул вслед Валентина, но Макс уже тащил псину наружу. Слада вяло упиралась, жалобно поскуливая, но молодой человек без труда справился с беременной собакой. Швырнув ее возле ящика, он достал смартфон, нажав на ярлычок «камера».
– Рано, – заметил Валентина. – Еще минут десять.
Собака молча смотрела на парней, из приоткрытой пасти безостановочно капала слюна, образовывая на земле мутные лужицы. По грязному телу животного волна за волной пробегала крупная дрожь.
– Еще есть классная штука, делизалис называется, – снова заговорил Валентина. – Надо попробовать как-нибудь…
Слада жалобно тявкнула, и они весело рассмеялись, словно услышав остроумную шутку. В прозрачных глазах животного застыл недоуменный страх, который постепенно вытесняла боль. С огромным трудом собаке удалось встать, разбухший живот тянуло вниз. Псина попыталась сделать несколько шагов, но ее занесло влево, и она, не удержавшись, завалилась на бок.
– Притащи ее обратно, – велел Макс, держа перед собой камеру.
Валентина скорчил рожицу.
– Максик, она такая грязная, – поморщился гей.
– Давай, давай. Вечером я тебя отмою.
С огромной неохотой Валентина напялил на руки кожаные перчатки с обрезанными пальцами и подошел к дрожащей собаке.
– Бедненькая, – вздохнул гей. – А щенята твои, наверное, вкусные? Отдашь их мне?
Он наклонился и, ухватив собаку за обрубок хвоста, не без усилий поволок ее к Максу. Слада взвизгнула, дрыгая лапами. Ее глаза начали затягиваться молочной пленкой, облезлые бока раздувались, словно кузнечные мехи, из глотки доносились клокочущие звуки, как если бы там закипал чайник.