Брызнула кровь. Человек закричал, крутнул корпусом, пытаясь сбросить гадину. Но спереди и сбоку прыгнули ещё две твари. Одна повисла на руке, быстро разрывая добротную ткань старомодного сюртука мелкими кривыми клыками, добираясь до плоти, второй ловко взбирался выше, к горлу…
Три!
Закрой глаза, смотри…
Над головой захлопали крылья – величественно, тягуче, страшно. Инна посмотрела вверх. Над городом, не так уж и высоко – примерно три сотни метров – неспешно летело чудовище. Исполинское, неохватное взглядом. Инна не сомневалась: если бы оно упало на Высовск, то накрыло бы его целиком, сровняв с землёй без остатка…
Четыре!
Боль правит в этом мире…
Пять!
Беги, беги опять…
Шесть!
Тебя заждались здесь…
Фонари уже гасли тут и там, Инна шарахалась от очередного куска возникшей на её пути темноты и бежала к свету, которого становилось всё меньше. Тьма подобралась почти вплотную, но Инна ещё металась в этом лабиринте, надеясь непонятно на что…
Четыре из пяти находящихся впереди фонарей стали затухать одновременно.
Инна огляделась. Других источников света поблизости не было, и она побежала к последнему освещённому кусочку Высовска. Не желая оставаться в темноте, которая выла, шипела, скрежетала, хрустела и что-то разрывала с влажным, подкармливающим безумие звуком…
Инна вбежала в пятно света и остановилась, завертела головой, пытаясь найти вдалеке хоть какой-то просвет, но безуспешно. Чудовище всё ещё летело, заслоняя звёзды и луну, голос продолжал упиваться дьявольскими рифмами…
Восемь!
Нас сблизит эта осень…
На девять,
Десять – знай,
Что сделан шаг за край…
Спустя несколько секунд тьма стала непроглядной, последняя освещённая частичка города находилась в ней как в коконе. Инна замерла, вздрагивая всем телом. Чувствуя себя марионеткой, которая ещё не обзавелась ниточками, но этого не придётся долго ждать.
– Ты будешь моя… – предвкушающе протянул голос, и демоническая разноголосица мгновенно смолкла. – Этого не избежать, ведь ты сама сделала всё для этого. Моя, уже скоро…
Инна отрицательно замотала головой и попятилась, когда к ней потянулось узкое подрагивающее, сотканное из тьмы щупальце. Шаг, второй, третий… Спина почувствовала бетонное ребро столба, щупальце висело в считаных сантиметрах от лица, и Инна сделала единственное, что могла: закрыла глаза.
Прикосновение было коротким, безболезненным. Голос издал блаженный стон. Щупальце тут же отдёрнулось, после чего пришло понимание, что дурнота исчезла. Доступ к ячейке памяти был свободен.
И Инна вспомнила.
В следующий миг она упала на колени, и окружающий мрак начал жадно впитывать в себя её вой: надсадный, безысходный, почти нечеловеческий…