Может, она услышит, может, нет.
Это не важно. Он не ждет чуда или перемен и готов делать маленькие шаги. Куда придем, туда придем. Он раскрыл книгу.
– «Ну вот, перед вами Винни-Пух». – Он начал читать вслух. – «Винни-Пух спускался по лестнице вслед за своим другом Кристофером Робином, головой вниз, пересчитывая ступеньки собственным затылком: бум-бум-бум»[3].
Он будет читать, пока хватит сил, пока не уснет.
Михаэль заметил, что ритм дыхания Мики немного изменился. Он понял, что она слушает.
Когда он дочитал книгу, первые лучи солнца уже ворвались в комнату, превратив пылинки в маленькие, почти неподвижные звездочки. Он положил книгу на край кровати и позволил себе вздремнуть часок-другой. Только через несколько месяцев, вспоминая этот момент, он осознáет, что хотя она и спала, хотя ее лицо было все еще серым, но уже тогда она повернулась к нему.
Первые сто метров это был гнев. После них настали сто метров страха и чувства давления. Сейчас он просто торопился сделать то, что должен.
Гай бежал по улицам, его грудь вздымалась, шаги были широкими и стремительными, а мозг просчитывал маршруты.
Он уже знает этот город, хорошо знает. Ему не нужно сейчас ничего рисовать на стенах, он охватывает внутренним взором весь город сверху, видит, как движется и останавливается эта сложная система, видит спешащих по улицам людей, слышит дыхание города. Будто кто-то немного настроил линзу, и все стало ясным и четким.
Он знает город уже столько времени, но лишь сейчас понял, что может производить все расчеты в голове. Ему не нужен ни блокнот, ни стена – ничего. Он может бежать по улице, точно зная, когда каждый из пешеходов придет в нужную точку и куда пойдет дальше. Он мог видеть маршрут, по которому проедет автобус, просчитать вероятность, с которой он проедет остановку, знал его точную скорость, когда он врежется в Михаэля. Гай уже не на втором уровне. Он видит весь город полностью.
И он участвует в событиях, он внутри уравнения.
Слишком долго он был наблюдателем.
Наблюдателем, который вмешивается и направляет, проверяет и исследует, измеряет и двигает на три сантиметра вправо, два сантиметра влево, – но всегда только наблюдателем. Маленький дисциплинированный солдат, двигающий горы при помощи силы точки опоры, которую никогда не устанавливал.
Как и чашка кофе, падающая со стола, он был всего лишь инструментом, не смотрящим по сторонам просто потому, что боялся иметь собственное мнение, боялся быть кем-то, кто периодически дает по тормозам, встает на обочине дороги и думает: «А может быть?..»