Но не надо преувеличивать. Все в порядке, он не очень чувствительный человек. И весьма этим гордится.
В то время как люди вокруг него превратились в преданных рабов мимолетных импульсов, он уже давно разметил территорию. Он больше не пытался это объяснить. Нет смысла. Люди хотят убедить себя в том, что они что-то чувствуют. Признание того факта, что все дело в химических веществах и маленьких электрических разрядах между нейронами, заставляет их почему-то чувствовать себя чересчур механическими.
Для Эди не было никакой проблемы быть механическим. Такова правда, и надо ее признать. Кусок мяса, капсула ДНК, система органов, обладающая самосознанием. Что есть, то есть.
Но сейчас он бродит туда-сюда по маленькой квартире, рассекая плотный воздух между стенами, на которых висят забитые до отказа книжные полки, и пытается обнаружить источник этого беспокойства и загнать его обратно в иррациональную дыру, из которой тот выполз.
Он остановился и покачал головой.
Музыка. Он немного послушает музыку. Где-то внизу на одной из полок была пыльная коллекция дисков. Уже давно он их не слушал. У него есть один диск с симфониями для фортепиано с оркестром, из которого он прослушал ровно четыре дорожки. Четкие дорожки, со структурированной музыкальной темой, с развитием, которое практически представимо в виде уравнения с двумя неизвестными.
То, что нужно сейчас.
Он вытащил свой старый побитый плеер, вокруг которого, словно змея, обвивался провод от наушников, и сел с ним в кресло. С первыми звуками в его вселенную начал возвращаться привычный порядок.
Он закрыл глаза, и четкий, почти армейский ритм подхватил его. Он уже не был ворчуном, сидящим в старом кресле. Он смотрел на себя и на весь мир со стороны. Исследовал его извне в полете мысли. Кресло превратилось в облако синтетических молекул, а в нем – механизм из насосов и труб, мехов и вентиляционных отверстий, рычагов и мышечной ткани. Он ушел в своих мыслях еще дальше, внутрь холодного космоса, и увидел маленький шарик, трогательный, голубенький, который вращается вокруг большого пылающего шара. Потом он еще больше отдалился, пока все не превратилось в неподвижные точки в пустоте. Если смотреть с достаточной высоты, все выглядит одинаково – атомы, организованные в сложные формы. Будь то случайный обломок гранитной скалы, пролетающий сквозь галактику, или качающий кровь насос, сделанный из мышцы, про которую кто-то когда-то решил, что она заключает в себе человеческие чувства.
Дорожка закончилась.
Нет смысла слушать следующую, она медленная и раздражающая. В любой другой день он бы отключился и поспешил заняться другими вечерними делами, но, может быть, из-за усталости или из-за того, что он так удобно устроился в кресле, а плеер соскользнул вниз, на пол, его затянуло в следующую часть симфонии. Мягкую, искушающую, сентиментальную, которую он не слышал уже вечность.