– Значит, за вами уже установили слежку? – воскликнула Фрэнсис, и Дэвид поднял брови в удивлении.
– Прелесть моя, ты так бледна и трепетна. Ну разве это не очаровательно? Твое общество и льстит такому старику, как я, и заставляет чувствовать себя глуповато. Пойди и надень шляпку. Прошу, не забывай, что с каждой секундой, проведенной с тобой наедине, виноградная лоза любви, обвивающая мое сердце, вырастает еще на полдюйма.
Если Дэвид и насмехался над ней, то едва ли намеренно, а на его высоких скулах проступила несвойственная им обычно краска смущения. Они стояли на просторной полутемной лестничной площадке, окруженные закрытыми дверями, за каждой из которых набирала силу нешуточная драма. Фрэнсис физически ощущала эту мрачную и полную скрытых эмоций атмосферу, все более таинственную и нестерпимую.
– Нет, Дэвид, – решительно отозвалась она. – Я не желаю никуда идти.
Он положил ладони ей на плечи и посмотрел в глаза. Позднее, вспоминая этот момент, она так и не смогла понять, была ли его улыбка лукавой, презрительной или застенчивой.
– Выйдешь за меня замуж уже сегодня днем? – вдруг спросил Дэвид.
– Но зачем? – Фрэнсис была достаточно юной и неопытной, чтобы задать подобный вопрос в неподходящей обстановке.
Дэвид скорчил гримасу:
– Все дело в смазанной йодом руке. По английским законам, жена не может давать показаний против мужа. Это откровенность, на которую ты сама напросилась, дорогая. Пойдешь со мной обедать или нет?
В зале роскошного ресторана «Биарриц» с его геранями, турецкими коврами и почти домашней обстановкой произошел небольшой, но неприятный инцидент. На входе Дэвида задержал для разговора какой-то едва знакомый ему мужчина, и Фрэнсис вошла в зал одна. Бертрам, метрдотель, сколотивший себе целое состояние на том, что встречал каждого клиента с такой сердечностью, словно служил в его семье с самого детства, подыскал ей столик у окна с видом на Пиккадилли. Она едва успела удобно устроиться за ним, как заметила знакомую даму, двигающуюся по проходу в ее сторону во главе небольшой компании. Это была Маргарет Файшер-Спридж с группой приятельниц, только что освободившихся после одного из своих многочисленных общественных дел. Фрэнсис улыбнулась ей, как принято улыбаться человеку, которого знаешь всю жизнь, но в ответ увидела целую гамму сменявших друг друга неприязненных выражений на узком, слегка смахивавшем на попугая лице. Сначала последовала кривая усмешка, потом притворное удивление при встрече, сменившееся плотно сжатыми губами и жестким взглядом. Миссис Спридж прошла мимо.