Чтобы не упасть, Соврези прислонился к дереву.
Очевидно, Эктор отказывался сделать то, что просила Берта. И теперь она, с недовольным видом наклонив голову, сердито трясла указательным пальцем правой руки. Казалось, она повторяла: «Видишь, ты не хочешь, не хочешь!» Тем не менее снова принималась упрашивать.
«Он способен противиться ее просьбам, – думал Соврези, – а у меня никогда не хватало на это духу. Он способен не потерять голову, сохранять хладнокровие, когда она смотрит на него. А я никогда не говорил ей „нет“, да что там, я не ждал, пока она попросит меня. Я жизнь посвятил тому, чтобы угадывать ее малейшие желания и предупреждать их. Может, потому я и потерял ее?»
Эктор упорствовал, и Берта, видимо, стала раздражаться, пришла в ярость. Она отступила назад и, вытянув руки, выставив грудь вперед, угрожала. Наконец Эктор сдался и кивнул – да. И тогда она бросилась к нему, и две тени слились в одну в долгом объятии.
Соврези не смог сдержать отчаянного вопля, который заглушили завывания ветра. Ему нужны были доказательства – теперь он их получил. Увидел ясную, очевидную, неоспоримую правду. Отныне ему остается только найти способ отомстить – жестоко, безжалостно.
Берта и Эктор мирно беседовали: она склонилась ему на грудь, он время от времени целовал ее прекрасные волосы. Соврези понял, что жена сейчас спустится, поэтому нечего и думать о поисках записки. Он поспешно возвратился в дом, но, потрясенный тем, что увидел, забыл запереть садовую дверь на засов. Войдя к себе в комнату, он обнаружил, что на туфлях у него снег и вообще они насквозь промокли. Тогда он поспешно засунул их глубоко под кровать, лег и притворился спящим.
Он едва успел: буквально в ту же минуту вернулась Берта. Она подошла к мужу, но, видя, что тот спит, села у камина и взялась за вязанье. Не успела она провязать и десятка петель, как появился Эктор. Он забыл взять газету и теперь пришел за нею. Вид у него был озабоченный.
– Вы не выходили вечером из дома? – спросил он полушепотом, каким люди невольно начинают разговаривать в комнате больного.
– Нет.
– А слуги спят?
– Думаю, да. Но почему вы спрашиваете?
– Потому что, после того как я поднялся к себе с полчаса назад, кто-то выходил в сад и снова вошел в дом.
Берта бросила на Тремореля встревоженный взгляд.
– Вы уверены?
– Совершенно. На дворе снег, и этот человек принес его на подошвах. Снег в вестибюле растаял…
Не дослушав, Берта схватила лампу.
– Идемте, – сказала она.
Треморель не ошибся. Кое-где на черных плитах пола ясно выделялись небольшие лужицы.