– Знаешь, айка, – проговорил мужчина задумчиво и, кивнув головой собственным мыслям, сел рядом со мной.
Столешница в нашей просторной ванной была длиной почти во всю стену, вот только прочностью в отличие от размеров она, как оказалось, не отличалась. Треск, мой вопль, отборная брань азора… все произошло так стремительно, что я толком и понять не успела, как оказалась на полу рядом с потирающим бедро блондином.
– Жива, принцесса? – встревожился он, осматривая и ощупывая меня. Растрепанный, обеспокоенный, смешной и… совсем не похожий на кусок мрамора.
И я расхохоталась. Сначала тихо, потом громче, а затем и вовсе на грани истерики. Пообщались, называется. Вроде без драки, но с разломанной мебелью. Наверное, веселье мое было заразительным, ибо через пару минут Кир обнимал меня за плечи и смеялся вместе со мной.
– Контакты вернешь? – утирая выступившие слезы, напомнила я.
– Да ну их, – отмахнулся он, – нечего всяким мужикам вокруг тебя крутиться.
– В Интернете? – спросила, икнув.
– Везде.
– Ты ревнуешь, что ли? – поинтересовалась, продолжая улыбаться.
А вот Кир смеяться перестал.
– Нет, айка… Не знаю… – Серые брови сдвинулись, глаза заледенели. И взгляд стал таким, будто он смотрел не на меня, а сквозь.
– Ки-и-ир? – позвала осторожно, тоже растеряв всю свою веселость.
– Не приведи боги тебе, Зоя, познакомиться с ревностью Кули. – Рот его болезненно скривился, ресницы опустились.
– Это угроза? – поинтересовалась, немного помолчав.
– Нет, малыш, – аше-ар улыбнулся, почти беззаботно, почти… – просто предостережение. Если чем-то таким вдруг запахнет, сведи конфликт на нет. Ты же умная девочка, добрая, ты имеешь на меня некоторое… влияние… Мы ведь связаны. У тебя получится. – Он встал и подал мне руку. – Пошли, сейлин. Кормить тебя буду, ночь уже.
Не буди лихо,
Пока спит тихо.
Под монотонный шум дождя спалось так сладко, что просыпаться не хотелось абсолютно. И все же я открыла глаза, желая понять, сколько сейчас времени. Настенные часы показывали полдень. Подавив зевок, обвела рассеянным взглядом комнату: серые тучи в проеме приоткрытого окна затянули небо, мокрая листва блестела, наполняя воздух свежестью, а в моей кровати опять кто-то лежал. Спросонья приняла этого кого-то за мягкую игрушку – большую, розовую, пушистую. Вот только немигающий взгляд таких знакомых зеленых глаз добавил сомнений. Когда зверь, занимавший соседнюю подушку, моргнул и тихо мяукнул, я окончательно признала в нем Тааса.
– Гос-с-споди, – прошептала, садясь на постели. – Ты откуда это такой… розовый, а?