А он и не шутил. Подняв зажигалку над головой, он застыл в этой позе. При свете пламени я смог его разглядеть. Совсем еще молодой, с этой модной громоздкой конструкцией наушников на полголовы. Короткая стрижка, спортивный костюм, одно ухо явно было сломано. Странное лицо, какое-то замершее, пустое, будто у манекена, причем белая дуга наушников своим пластмассовым блеском только усиливала этот эффект. И совершенно пустые глаза, черные от расширенных до предела зрачков. Наркоман, что ли?
– Петр Фролов, – произнес парень равнодушным голосом, – что вы намерены делать дальше?
Это получилось жутковато: парень открывает рот, издает звуки, но при этом говорит не он. Если бы меня попросили объяснить, что я имею в виду, я б, наверное, не смог. Однако возникла твердая уверенность, что мой попутчик внезапно превратился хрен знает во что.
– Станция Очаково, – произносит размеренный голос с потолка.
Вот оно самое: передатчик, ретранслятор, радиоприемник. Говорящая голова, механически воспроизводящая звуки под чужую диктовку… Короче, словами это не объяснить, это надо видеть: стоит живой человек, но живого в нем ничего не осталось, и если бы я не разговаривал с ним минуту назад, мог бы принять его за манекена.
Электричка дергается, лязгают сцепки, вагон останавливается. Двери за спиной с шипением расходятся. Пожалуй, лучше будет… Я быстро оглядываюсь: пустынный перрон, слабо освещенный фонарями.
– Как вы оцениваете свои шансы? – снова равнодушно интересуется кто-то через парня.
– В смысле? – переспрашиваю я, отступая на шаг к выходу.
– В смысле, убежать от нас, – поясняет собеседник. – Вы осознаете, что это нереально?
– Ну пока вроде неплохо получалось, – я делаю еще один шаг.
Двери внезапно захлопываются, и поезд рвет с места так резко, что мы оба летим к стене. Зажигалка тухнет, в тамбуре снова становится темно. Я быстро вскакиваю и на автопилоте луплю с ноги по поднимающемуся телу, попутчик отлетает к противоположной двери. Звякает стекло, мелькает белая скоба наушников, через разбитое окно внутрь врывается ветер, наполненный грохотом колес.
– Дослушайте! – выкрикивает собеседник.
– Ну?
Я навожу пистолет на поднявшегося парня. Судя по всему, его это нисколько не задевает: он делает шаг вперед и останавливается, только когда я предостерегающе выставляю ладонь. А ветер хлещет по лицу креазотной вонью, заставляя жмуриться.
– Вы правда надеетесь скрыться? – перекрикивая шум, спрашивает манекен.
И даже несмотря на крик, голос его лишен эмоций.
– А что мне помешает?
– Все!
Только сейчас я замечаю, что неприкуренная сигарета до сих пор торчит у меня в углу рта. Курить хочется просто неудержимо. Пролетающие за спиной фонари бросают в тамбур короткие полоски света, выхватывая из темноты бездушное тело с расширенными глазами и чужим сознанием.