– Кто такой Медбрат? – Полина уставилась на меня с неподдельным интересом.
– Неважно. Не одна ты мечтаешь об этой флешке. Так что ваше предложение должно быть убедительным. А потом мне нужно будет подумать.
– Что тут думать? – подмигнула она. – Наливай да пей!
Я разлил остатки. Она выпила, смешно сморщилась, зажав пальцами нос. Да, водка у них все-таки отвратительная. Чебуреков не осталось, я взял пиво, от души отхлебнул… Сейчас бы покурить, но тут, наверное, нельзя.
– Ну вот и молодец! – похвалила Полина непонятно за что.
Но тут же я понял. Потому что руки внезапно перестали слушаться, еле успел поставить кружку, чтобы не расплескать. Повело в сторону, кое-как сохранил равновесие… Она смотрела на меня внимательно и чуть-чуть виновато. Невероятное усилие – мне удалось встать, попытался шагнуть, но мозг перестал понимать, где верх, а где низ. Сидевшие у телевизора мужики синхронно поднялись и направились к нам, а потом вдруг возник стремительно приближающийся стол. Успел выставить ладони, чтобы не разбить лицо… Где-то зазвенело стекло… У самого носа промелькнули ноги в высоких матерчатых берцах. Спинка перевернутого стула. И блестящие квадраты настенной плитки. Взгляд сфокусировался на плакате: толстый румяный мужик радостно размахивает бутылкой, по периметру рисунка кольцом тянется надпись: «Водку пей, но помни твердо – от нее краснеет морда!»
Когда мы были на войне… Когда мы были на войне… Что-то знакомое… А это песня такая. Голос поющего, мужской, но высокий, почти писклявый, выводил мотив безбожно фальшивя. Каждый звук отдавался многоступенчатым эхом, будто мы находились внутри жестяного ящика.
Я открыл глаза. На расстоянии вытянутой руки вверху изгибался кирпичный потолок, поблескивающий сыростью и белыми соляными разводами. Видно было, что кладка старинная. Свет шел откуда-то сбоку. Я чуть повернул голову, ненормально легкую, почти невесомую, и от моего неловкого движения голова дернулась на сторону до хруста в шее.
Я находился в каменной комнате без окон. Лежал в полукруглой нише в стене на железной больничной кровати. Напротив была такая же ниша, в ней стоял металлический стол, захламленный какими-то коробками и банками. Комнату освещал круглый шар, свешивающийся со сводчатого потолка, и над столом едким синеватым светом горела тонкая люминесцентная палка… Кстати сказать, точно такие же ниши были и по бокам: в левой стояла раковина с жестяным дачным рукомойником, в правой располагалась массивная черная дверь, судя по всему, железная. Пол выстлан крашенными в коричневый цвет досками, как в деревенском доме.