— Да-да, сами исчезнут, когда социализм построим, — закивал я. — Значит, с самого утра пойдем следы осматривать. Спокойной вам ночи… Да, кстати, — повернулся я, уже выйдя за ворота, — часто на танцульках поножовщина и драки случаются?
— Почти каждый день, — ответил врач. — До смертоубийства доходит редко, а покалечить запросто могут. Народ после войны разряжается.
Я еще раз кивнул и зашагал прочь.
За мной числилась койка в одном из домов рабочего поселка, в полубарачном таком здании. Но я решил пока что ночевать в конторе. А с первой зарплаты комнату где-нибудь найти, в отдельном домике, у какой-нибудь старушки. Словом, с жильем потом разобраться.
А так, сам понимаешь, мне, с новой моей профессией, с огнестрельным оружием постоянно при себе, обосновываться «на проходе», среди пьяного люда и прочих радостей, никак не годилось. Тут хоть глаза на затылке имей, а могут и пистолет спереть, когда на секунду к керосинке за чайником обернешься, и еще что выкинуть. Не говоря уж о том. чтобы за «своих» вечно начать просить. Да. Скажу сразу, что в итоге никакой комнаты я так и не снял, и стал мне мой кабинет и домом родным. На целых четыре года. Правда, мне в первой же каменной пятиэтажке, после войны построенной, комнату выделили, ту самую, в которой мы с тобой и сидим сейчас… Потом, как ты помнишь, мне крепко повоевать пришлось, чтобы вся квартира мне досталась, когда соседи съезжать начали, чтоб не вздумали кого другого в пустеющие комнаты подселять, но это уже другая история. Получилось, и слава Богу.
Два солдата так и сидели в предбанничке, именуемом караульным помещением.
— Свободны, — сказал я. — Можете идти — если есть, куда идти. Вы-то где ночуете?
— В вагоне караульном, что на втором запасном пути стоит, — ответил один из них.
— И то хлеб. Вы сколько времени уже здесь?
— Пятый день. После убийства прежнего милиционера нас сюда прислали. В ваше подчинение.
— Ладно, сегодня я с местом знакомился и вольный день вам дал. Завтра в восемь всем быть тут. И ночью не слишком крепко спите, поглядывайте все-таки, нет ли на путях и возле складов какой-нибудь возни.
— Эти пять дней все тихо было, — сказал первый солдат.
— Вы эти пять дней на танцах дежурство несли? — спросил я.
— Не то чтоб несли… Заглядывали. Нам велели до вашего прибытия охранять участок, главные точки патрулировать и принимать жалобы. Ну и вмешиваться, пресекать, если что-нибудь серьезное.
— Высадили сюда и самим себе предоставили?
— Да вроде как.
— В местную жизнь, словом, вы не очень совались? Что ж, может, оно и правильно. Могли и дров наломать. Ладно, ступайте. Завтра в восемь — как штык.