— Джон, это безумие! — произнесла она, задыхаясь, уже на тротуаре.
— Быстрее. Садись в машину. Эти остолопы сейчас вызовут полицию.
— Да с какой стати? Это же была случайность.
— Точнее, преднамеренная случайность. Много лет я мечтал завалить хоть одну из этих чертовых штуковин, но никак не мог решиться.
Он перевел рычаг в положение «Drive» и поспешно вырулил с парковки, при этом задев бампер соседней машины.
— Смотри, куда едешь! Ох, Джон, а ведь я оставила внутри все покупки!
— Очень жаль. Но я не хочу провести следующие три часа, рассказывая историю своей жизни какому-нибудь магазинному менеджеру в присутствии копов с блокнотами. Если попробуешь встать на мое место, ты меня поймешь.
На скорости виляя между машинами и глупо рискуя, Джон добрался до бульвара Ла-Сьенега и затормозил перед одним из тех ресторанов, посетить который он предлагал ранее: шикарный, с фонтанчиком в вестибюле и скрипачами, перемещающимися среди богато сервированных столов.
— Закажете что-нибудь из бара, сэр?
— Да.
— Прошу тебя, — простонала она. — Может, ограничимся только едой?
— Нет. Я возьму двойной бурбон со льдом.
— Никогда в жизни не делала ничего глупее, — сказала она. — Удирать из магазина, как парочка воришек. Как теперь я смогу показаться в том месте?
— Тебя никто не опознает, это большой город.
— Я беспокоюсь о тебе, Джон. Дело не только в выпивке, хотя, конечно же, ты слишком много пьешь. Есть что-то еще. Что-то похуже. Думаю… думаю, ты нездоров.
— Спасибо за информацию, — сказал он. — Пожалуй, закажу еще порцию виски.
Затем по ее настоянию они заказали «бифштекс из филея по-нью-йоркски», который оказался одним из самых больших кусков жареного мяса, когда-либо им виденных. Он уставился на свою порцию, понимая, что если он ее осилит, это поможет восстановить некий баланс, станет чем-то вроде акта самоспасения, однако вид этого мяса вызывал у него тошноту. То же касалось огромной печеной картофелины с обильным добавлением сметаны и шнитт-лука, как и маслянистой горки салата. Сидевшая рядом Памела уплетала за обе щеки с явным удовольствием, и он поспешил отвести от нее взгляд. Единственным объектом на столе, к которому он не испытывал отвращения, был недопитый бокал виски. Уайлдер поднял его, повертел, раскручивая кубики льда, и сделал глоток, затем отрезал тонкий ломтик мяса и старательно прожевал, но проглотить его было практически невозможно.
— Тебе нравится еда? — спросил он у Памелы.
— Да, очень вкусно.
— Рад за тебя. А я совсем не голоден. Продолжай в том же духе, а я постараюсь на тебя не смотреть, только и всего. Честно говоря, меня слегка мутит от этого зрелища.