Только после четырех или пяти подписей он заметил, что расписывается не просто на листках бумаги, а на страничках своей чековой книжки, которые терпеливо переворачивала и подставляла ему служанка.
— Он будет в порядке, — сказал ей доктор Чедвик, закрывая саквояж. — Побудьте с ним несколько минут, я скоро вернусь.
— Не хотите присесть и отдохнуть, мистер Уайлдер? — спросила служанка.
— Нет.
Он снова начал расхаживать по комнате, и служанка попыталась его остановить, схватив за руку:
— Не хотите одеться? Надеть свежую, чистую рубашку?
— Нет.
В этот момент они оказались напротив распахнутой входной двери.
— А куда подевались все? — спросил он. — Что произошло с толпой?
— О какой толпе вы говорите, мистер Уайлдер? По утрам на этой улице никогда не бывает толпы.
— Но здесь была большая… было очень много… были кинокамеры и… боже мой!
— Ну же, успокойтесь, мистер Уайлдер. Я много знаю о людях вроде вас.
— О боже мой!
— Я знаю, что для вас лучше, — сказала она. — Я знаюлюдей вроде вас.
Она подвела спотыкающегося Уайлдера к ванной комнате, где быстро открыла на полную мощность оба крана. Он и опомниться не успел, как лишился штанов — кто их снял, он сам или эта женщина? — и очутился в ванне, вразнобой молотя конечностями и расплескивая теплую воду через край.
— О боже мой! — повторял он раз за разом, ибо теперь ему стало ясно, что он виновен в каком-то чудовищном преступлении. Где он был и что делал прошлой ночью? А позапрошлой?
— …Человек, этим утром игравший чувствами миллионов верующих по всему иудеохристианскому миру, — вещал Уолтер Кронкайт, — вполне может оказаться не просто самозванцем, но и преступником, вероятным убийцей…
На разъяснения служанки рассчитывать не стоило: вряд ли она что-то знала о его преступных деяниях, а если бы даже и знала, она бы только постаралась его успокоить в ожидании доктора Чедвика, ушедшего звонить в полицию. Найдя точку опоры, он выкарабкался из ванны.
— Нет, не вылезайте! Теплая ванна пойдет вам на пользу.
— О боже мой!
Он натянул штаны прямо на мокрое тело и устремился к двери, но служанка преградила ему путь и, когда они столкнулись, сгребла его в охапку. Она была очень мягкой и очень сильной.
— Я не собираюсь убегать, — сказал он. — Я хочу явиться с повинной.
Он сумел освободиться от захвата и устремился к двери, но она настигла его уже на пороге. Продолжая борьбу, они спустились с крыльца и начали продвигаться по короткой дорожке от дома к тротуару. Несколько прохожих остановились, заинтересованные происходящим.
— Я убийца. Я убил Кеннеди! — твердил он.