— В таком случае куда его отправят?
— Не знаю. — Она закрыла глаза и помассировала двумя пальцами свою переносицу. — Ох, Чет, я понимаю, что это очень дурно с моей стороны, но меня мало заботит, куда его отправят. Они врачи, им виднее. По крайней мере, он в хороших руках.
— Да, — сказал Честер Пратт, мысленно признавая ее правоту — вряд ли она могла сделать для Уайлдера что-то большее, — но был вынужден на секунду-другую вглядеться в ее лицо, прежде чем решить, что она ему все еще нравится.
— …И я никак не могу избавиться от чувства огромного облегчения, — продолжала она. — Эти его проблемы… они просто за пределами моего понимания, вот и все; бороться с ними выше моих сил. Ему нужна помощь профессионалов, и он ее получит.
Солнце опускалось к горизонту. Лучи его приобрели оттенок сухого вермута, и лицо Памелы только выигрывало при таком освещении. Как может кому-то не нравиться девчонка с такими скулами и такими ресницами?
— Какие планы на ужин? — спросила она. — Дом или ресторан?
— Ресторан. В половине восьмого мы встречаемся там с Биллом Костелло.
— Это такой противный мозгляк из телешоу? Как оно там — «Давайте спросим папочку»?
— Не говори так, Памела. Он мой хороший друг. Одному богу известно, где бы я сейчас был, не стань он моим опекуном сначала в Нью-Йорке, а теперь и здесь. Он для меня сделал больше, чем я даже могу…
— Не скромничай, ты сам отлично справился.
— Я никогда бы не справился без его помощи. И потом, Билл стареет, и он одинок. Это самое меньшее, что мы можем для него…
— Ладно-ладно. Если уж ты впал в сентиментальность, я ничего не могу с этим поделать. У меня есть время принять душ?
— Конечно.
— Что мне надеть?
— Не имеет значения. Ты прекрасно выглядишь в любом наряде.
Однако он оказался не готов к тому, как она будет выглядеть по выходе из спальни — в коротком вечернем платье с открытой спиной, — это было просто ошеломительно. Ему захотелось тут же сорвать с нее это платье, подхватить ее на руки и унести обратно в спальню, но вместо этого он лишь галантно поцеловал ее в шею.
— Ох, Чет, — сказала она, вытягиваясь на цыпочках навстречу поцелую. — Ты такой милый и такой высокий!