— Я потерял мою крошку, — шептал он, склоняясь над бокалом, и мог бы даже расплакаться, но вовремя сообразил, что в барах такого сорта не терпят плаксивых пьянчуг. Надо было составить план.
Он решил, что не будет ей звонить на протяжении двух недель — или одной, хватит и того. А когда наконец позвонит и договорится о встрече, он предстанет перед ней с робкой, абсолютно трезвой улыбкой на устах, перед которой не сможет устоять ни одна девчонка. Если она предложит ему выпить, он скажет: «Нет, спасибо, еще рановато для этого», и тогда, при некоторой доле везения, он сможет ее вернуть.
Как ни странно, неделя пролетела очень быстро. Хуже всего было на работе — всякий раз, когда звонил телефон, он ожидал услышать голос Памелы, — но в целом это было терпимо, как и семейная жизнь. Вечерами вместо собраний он ходил в кино, а если посещал бары, то лишь после кинотеатров, и старался ограничиваться пивом. В последний день этой недели он был весь на нервах: уронил две монеты на пол телефонной будки и лишь с третьей попытки попал в щель автомата, а его палец дрожал, крутя наборный диск.
— О, — произнесла она, взяв трубку.
— Послушай, можно мне… Ничего, если я загляну к тебе сегодня?
— Да, конечно. Приходи, когда захочешь. То есть — ну ты понял — когда сможешь.
Так он и сделал, прихватив букет роз, что вызвало у нее смех.
— Почему ты так долго не звонил?
— Я думал, ты на меня злишься.
— Да, я злилась, но это было целую неделю назад.
Он не стал спрашивать, «встречалась» ли она с кем-нибудь другим на прошедшей неделе, а когда они очутились в постели, это уже не казалось существенным.
А еще через несколько ночей, разродившись очередным бессвязным автобиографическим монологом, он среди прочего поведал ей о Бельвю.
Сначала он попытался ограничиться кратким и поверхностным описанием, но она требовала все новых и новых деталей, сидя на постели и беспрерывно куря, а когда его рассказ, спотыкаясь, добрел до конца, сказала:
— Боже мой, а ты когда-нибудь задумывался, какой фильм можно сделать на этом материале?
Об этом он прежде не думал, да и теперь задумался только после того, как встал и прогулялся до холодильника за парой пива.
— Не вижу здесь темы для фильма, — сказал он. — Это тянет разве что на разоблачительную статью в «Нью-Йорк пост» о «жутких условиях содержания пациентов в городских клиниках».
— Ты не прав, — возразила она. — Это неверный подход; все должно быть по-другому. Подумай об атмосфере, о персонажах, о сценах. Из этого можно создать — я понимаю, что использую клише, — микрокосм общества. А ты предстанешь одним из очень немногих пациентов за всю историю клиники, сумевшим запомнить все в мельчайших подробностях, потому что ты все это время оставался в совершенно здравом уме. Знаешь что, Джон? По самой манере твоего рассказа я чувствую, что ты рассматривал ситуацию с кинематографической точки зрения. Причем начал делать это еще в то время, когда находился там.