— как Ханггартнер это выговаривал, медленно, с долгим «а», словно это не имело ничего общего с латынью.
Хойкен оставил гардины открытыми. В доме отца они висели только как украшение, и портьеры в столовой были просто декорацией. Георг пошел в ванную комнату, принял душ и лег спать. Когда он закрыл глаза, собор все еще стоял у него перед глазами, этот одинокий черный остров с освещенной шкатулкой из серебра и золота. И джаз, в его ушах еще звучал джаз из «Sir Ustinov’s Bar», как будто кто-то забыл выключить маленький вентилятор. Хойкен нащупал выключатель лампы на ночном столике и погасил свет… Однако после короткого и яркого сна, в котором он шагал по ночным улицам, Георг снова проснулся. Было около трех часов ночи. Хойкен надел халат и прошелся по комнате. Он устал, но не мог спать, что-то очень беспокоило его. Эти разговоры в «Le Moineau», все эти проекты и планы будущего, которые только напрягают его. Кристоф наверняка плохо представляет себе, что наметила Урсула. Кажется, она и в самом деле хочет объективно оценить оба плана, но, возможно, у сестры уже давно есть фаворит. Кристоф гораздо больше напоминает ей отца, но наверное, он ей тоже импонирует, потому что лучше решает финансовые проблемы. Вероятно, Урсула не может себе представить, как он живет и что думает. Сестра видит в нем отличного шефа, который еще не допустил ни одной грубой ошибки. Никто не может знать, какое решение она примет в конце концов. Урсула может взять себя в руки и все свои эмоции подчинить разуму, это пойдет ему на пользу. Но может случиться по-другому, и она пойдет на поводу у своего настроения, тогда преимущество будет на стороне Кристофа.
Хойкен попробовал почитать. Здесь это у него не получалось, как не получалось слушать джаз. Постепенно он все в номере обставит по-новому. Единственное, что Хойкен мог читать сейчас, — это письма, написанные несколькими авторами и адресованные матери, часть биографии отца, которую составил Петер Файль. Сегодня днем он пролистал некоторые из них и не мог понять, что этим, судя по тексту, отчаявшимся мужчинам нужно было от мамы. Сюда, естественно, не прилагались ее ответы, из-за чего было трудно воссоздать переписку, но через время Хойкен догадался, о чем шла речь. Речь шла о дружбе. Все эти слабые и вконец упавшие духом мужчины искали прежде всего маминой симпатии и дружбы, им нужен был человек, который бы слушал их днем и ночью. Большинство из них писали по два-три письма в неделю, не меньше. Почти всегда они начинались словами сердечной благодарности. Благодарности за ее поддержку, за книгу, за оказанное внимание, один даже благодарил