Перекрестившись в угол, где под образами скупо мерцала лампадка, Митька нехотя поклонился старосте.
— К вам, дядя Кирьян, с повинной.
Позиция, занимаемая старостой, была не из выгодных, поэтому его словами была всепрощающая фраза:
— Повинную голову и меч не сечет.
Митька вытащил из-за пазухи кожаный кисет, не торопясь развязал тесемку, словно собирался закурить. Потом, как бы забыв о первоначальном намерении, тяжело стукнул кисетом о стол.
— Вот, дядя Кирьян, какой табачок растет в тайге.
Кисет свернулся набок. Мелкие золотые песчинки вывалились на грязный стол, в лужицу пролитого кваса, через выпавший сучок в столешнице посыпались на пол. Староста подскочил к окну, задернул занавеску, затем метнулся к двери, набросил крючок.
— Ты такими вещами, паря, не шути, — заругался он на Митьку. — Где взял?
— Велика тайга…
— А много ли взял?
— Подходяще. А еще больше осталось.
— Сдается, варначина, што ты какого-то старателя обобрал. Как бы снова в централ не угодил.
— Все в твоих руках, дядя Кирьян: и мое счастье, и твое богатство.
— Да што уж. Мы теперь вроде родня. Грешно на своих руку подымать.
Митьку понял, что попал в цель…
Много золота после этого перекочевало в руки старосты. Пришлось немалую долю уделить и уездному начальству, какая-то толика осела и в личной казне губернатора.
«Леший с ним, с золотом, — думал Митька, — лишь бы отстало это клеймо «беглый каторжник» да получить бы право на вольную жизнь».
Сделать это Кирьяну Савеловичу с помощью золота не составило труда: сам он прежде хотел упечь варнака Митьку на каторгу, сам он теперь и вызволил его из этой горькой беды. К осени Митька переселился в Убугун и стал свободно появляться на улицах, не опасаясь встречи с односельчанами и с непримиримым с нарушителями царских законов урядником. К этому времени в центре села по заказу старосты Митьке срубили новый пятистенник, да такой, какого сроду не видали даже самые богатые убугунцы.
В нем он и зажил с Галей, наскоро обвенчавшись в местной церкви без торжества и пышности. «Худой поп свенчает, и хорошему не развенчать» — так говорят в народе. «Вот и крепче будет наша женитьба», — думал Митька, глядя на сморщенного старенького священника. Вскоре привез он домой и первенца своего Митеньку, разыскав его у Шестопалихи. Только Шесто-палиха ни за что не согласилась жить в том селе, где все ее считали колдуньей. Митька наделил ее деньгами, и не проходило месяца, чтобы кто-нибудь из Дре-мовых не навещал старуху.
Вскоре у Дремовых появился второй сын, Степан, а там Галя подарила мужу еще одного сына — Ивана.