Вторая группа поисковиков — Иоганн Карлович Шмидт с Иваном Дремовым — взяла направление в противоположную сторону. Сонливость и добродушие Шмидта как рукой сняло. Он шел впереди, напролом, с топором в руке, в нужных случаях действуя им решительно и быстро, прокладывая себе и спутнику дорогу сквозь чащу. Иван едва поспевал за ним, проклиная и тайгу, и золото, и свое корыстное решение — заработать малость золотишка детишкам на молочишко.
— Ифан, не отстафай. Стесь делать нетшево, — объяснил Шмидт свою торопливость, — тут фее на сто рас втоль и поперек хошено-перехошено.
— Куда же мы тогда жмем, дядя Ганя? — остановился Иван.
— Ити, ити за мной, — на ходу обернулся Шмидт, — там са лесом, — он неопределенно махнул рукой, — есть маленький осерко. Такой софсем круклый осерко. Ф неко фпадайт три рутшейка, три маленький рутшейка. Один рутшеек я хотиль. Нитшеко не находиль. Пайтем секотня второй рушеек.
Подробную информацию Шмидта Иван оценил одной фразой: дурная голова йогам покоя не дает. Только пробурчал он еле слышно, так чтобы Иоганн Карлович не заподозрил скрытого сопротивления помощника своему предложению. Иван покорно последовал за Шмидтом, заметно прибавив шагу…
Озеро, по краям заросшее осокой, с камышовыми островками посередине, оказалось не таким уж маленьким, каким его представлял Иван со слов Иоганна Карловича, не называвшего его никак иначе, как «осерко».
Иван выстрелом навскидку вспугнул стаю диких уток, шумно поднявшихся над водой, рябоватой от ветра, и перелетевших в отдаленные от берега недосягаемые камыши. Подранок-утка на взлете обессиленно взмахнула крыльями, тут же сложив их, отчаявшись оторваться от воды.
— Есть одна! — торжествующе выкрикнул Иван. — А я думал, смазал, — не скрывая самодовольства, поглядел он на Шмидта, разуваясь и закатывая штаны до колена.
— На ужин сгодится, — сказал Иван несколькими минутами позже, выходя из воды, держа жертву за шейку. — Жирная, вкусная.
— Отлишный фыстрел, отлишный стрелок, — похвалил немец Ивана, взглянув на него настороженно, словно перед ним стоял не парень-сибиряк, а легендарный Вильгельм Телль.
Иван припрятал утку в заплечный мешок, обулся, прихватил ружье, поклажу, встал перед Шмидтом в вопросительной позе: таперича куда?
Они пошли вдоль плавной излучины озера, по песчаному приплеску, расписанному крестиками следов перелетных птиц. Через каждые пятьдесят-сто шагов Иоганн Карлович, шедший впереди, спугивал стаи уток, гусей, журавлей, на лету поднимавших над прибрежными песками бурю из белоснежного пуха. Иван инстинктивно сбрасывал с плеча ружье, сдерживая себя от искушения послать заряд дроби вслед улетающим птицам. Бесполезная трата пороха; при таком обилии непуганых птичьих стай на озере запасаться дичью не имело смысла, всегда можно при необходимости добыть свеженинку.