— Садитесь, юноша, — произнесла девушка слабым голосом. — Не стойте столбом, а то мне трудно смотреть на вас снизу вверх. Глаза болят.
Бочкин опустился на стул с такой готовностью, как будто боялся, что его украдут. Он смотрел, не отрываясь, в голубые глаза и молчал. И молчать ему очень нравилось, нравилось, как на него смотрели.
— Как вас зовут, танкист? — спросила девушка.
— Коля, — выдавил из себя Бочкин и тут же поправился: — Николай Бочкин.
— А меня называйте просто Лиза, — тихонько засмеялась девушка, глядя, как гость прячет в карманах белого больничного халата свои руки. — Вы не обращайте внимания на Бориса Моисеевича. Он добрый замечательный дядька. И очень интеллигентный человек. Он всех норовит называть по имени-отчеству и на «вы». И ко мне обращается исключительно «Елизавета Сергеевна». Но вы не думайте, что я зазналась и что я великая певица. Я всего лишь студентка второго курса консерватории.
— Вы так хорошо пели! — буркнул Бочкин, понимая, что говорит не то, что хотелось бы сказать.
— Перестаньте, Коля, — умоляюще всплеснула руками девушка. — Вам не идет лесть. Вы суровый воин, вы управляете железной грозной техникой. Вы и выражаться должны солидно.
— Как? — поперхнулся Бочкин, готовый растаять как кусок сахара, когда Лиза назвала его просто Колей.
— Ну вот, я вас испугала, — улыбнулась девушка. — Вы не думайте, что я посмеиваюсь над вами. Я просто пытаюсь шутить, пытаюсь сделать так, чтобы вы себя чувствовали свободно. Вы так напряжены. А мне надо, чтобы вы разговаривали со мной, тоже шутили. Понимаете, Коля, у меня очень болит рана. Я не говорю Борису Моисеевичу, иначе он станет жалеть меня и будет уговаривать колоть морфий. А я не хочу. Я сама перетерплю. Вы мне только помогите, ладно?
И тут Николай увидел в этих голубых глазах кроме смеха и блеска затаившуюся боль. Сердце танкиста сжалось, и он кинулся спасать прекрасную принцессу. Он рассказывал о своем поселке под Красноярском, о своей маме, о Логунове, с которым они жили в одном поселке и теперь вместе воюют в одном экипаже. Он не стал говорить про любовь Логунова и своей матери, но зато много наговорил лестного о своем командире. Лиза смеялась его шуткам и тому, что гость вдруг стал спокойнее и естественнее. Она рассказала о Ленинграде, откуда была родом, о своих родителям, о детстве и юности. И о том, как они договорились у себя в коллективе ездить по воинским частям с концертами. Помогать бойцам в минуты затишья.
Николай говорил, улыбался, а сам все никак не мог понять, почему Лиза узнала, что пришел именно он. Еще во время концерта ему казалось, что девушка смотрит именно на него, ему в глаза, хотя на таком расстоянии, на котором он сидел от сцены, с уверенностью сказать этого было нельзя. И теперь она болтает с ним как старая знакомая, улыбается. Неужели он ей нравится? Но почему, чем? Она ведь из Ленинграда, у нее все знакомые — музыканты, певцы, художники. А он простой рабочий парень. Правда, фантазер. Он и сейчас представлял себя молодым русским богатырем, каким-нибудь Алешей Поповичем, который спас красивую княжескую дочь. И вот они беседуют в княжеских хоромах. Дурь, мальчишество, а думать так приятно.