Двое оставшихся мотоциклистов отползали к деревьям, поливая автоматными очередями кусты и склон оврага.
Соколов вжался в землю, чувствуя, как вокруг свистят пули, видя, как фонтанчики земли пляшут возле него. Но тут две длинные пулеметные очереди со стороны дороги заставили немцев замолчать. Алексей поднял голову и увидел идущего по поляне Омаева с пулеметом наперевес.
Двумя короткими очередями чеченец добил двух раненых немцев. Соколов выбежал навстречу танкисту.
— Руслан, подожди! — крикнул он. — Радист или их командир могут быть живы. Проверь остальных, а я этими займусь. Нам нужны сведения.
Офицер был убит наповал. А радисту повезло больше, его не зацепило ни одним осколком и лишь оглушило взрывом гранаты. Танкисты вытащили его из коляски и положили на землю. Немец ворочался, испуганно таращась на незнакомцев в русских ребристых шлемофонах.
— Что ты успел передать по радио своему командованию? — потребовал Соколов, тряхнув немца за плечо.
— Вы кто? — мямлил немец и пытался отползти в сторону. Ему явно было плохо.
— Отвечай или я тебя убью! — снова прикрикнул Соколов по-немецки и сунул мотоциклисту под нос горячий ствол ППШ.
— Танки… — продолжал пятиться немец, — много русских танков у нас в тылу. Они шли на юго-запад. Мы видели следы, видели колонну, а потом остановились передать по команде.
— Ты все передал? Полностью передал информацию?
— Да…
Соколов выругался и отпихнул от себя оглушенного немца. Омаев смотрел, не понимая, о чем его командир разговаривает с пленным.
— Что случилось, товарищ младший лейтенант? — спросил он, прижав ногой, пытавшегося отползти в сторону немца.
— Они все успели передать. Немцы теперь знают про нашу колонну. Так, Руслан, давай-ка свяжи этого контуженого и в коляску. Мотоцикл умеешь водить? Ладно, я сам поведу.
Соколов повернул голову, услышав звуки приближавшихся танков. Суда по характерному лязгу гусениц, это были «тридцатьчетверки».
Спустя несколько минут «семерка», 313-й и трофейный мотоцикл с пленным в коляске двинулись по дороге догонять колонну.
С высокого, поросшего молодым осинником яра городок был виден как на ладони. Утро было серым, бесцветным. Низкая, повисшая над самыми крышами домов пелена туч, неподвижный и вязкий воздух, в котором не раздавалось никаких звуков жизни. Тишина леса, тишина промерзшей поймы высохшей за лето речушки, тишина окраин города, где не лаяли собаки, не кричали петухи, не вился из труб дымок. И дальше, ближе к центру, стояли мертвые серые коробки каменных домов. Черные улицы расчерчивали город грязными линиями. Где-то там, в недрах этого мертвого города, пряталось зло. Там стоял немецкий гарнизон, располагались службы вражеской армии, сотни солдат, техника. Скоро в этом городе смерть начнет свою страшную жатву.