Немцы вновь не выдержали натиска и попятились, а потом обратились в бегство. Они пытались обороняться в домах и сараях, но у них это плохо получалось. Пограничники уже вошли в раж, ощутив своё превосходство, и погнали врага, выбивая его из села.
Александр то бежал, то падал на снег или прятался за разными укрытиями от пуль и осколков гранат, то стрелял сам или вступал с кем-то в схватку. Всё это было как-то смутно, почти за гранью сознания.
Вокруг всё куда-то хаотично двигалось и мельтешило, и весь этот хаос сопровождался жуткой какофонией.
Но вот в какой-то момент неожиданно настала тишина, и Александр даже сначала подумал, что оглох. Нигде не было слышно ни выстрелов, ни взрывов, ни криков, ни стонов. Все звуки войны исчезли, и это казалось теперь странным и неестественным. Словно фильм стал вдруг немым.
— Всё, товарищ лейтенант, село наше.
Это были самые первые слова, нарушившие тишину, и принадлежали они сержанту Потапову. От них Александр немного пришёл в себя. Он стоял на околице и всматривался в простиравшееся перед ним поле, на снежном покрывале которого кое-где виднелись безобразные серые пятна — тела немецких солдат и офицеров.
Небо обрушило на землю крупные, мягкие хлопья снега, словно оно решило поскорее сокрыть страшные следы разыгравшейся здесь трагедии. А может, они портили пейзаж, и небу было неприятно их видеть.
— Потери есть?
— Есть потери, есть. — Потапов шмыгнул носом. — Трое точно. Может, ещё есть.
— Кто? — коротко спросил Александр, не глядя на сержанта.
— Аниканов, Голдобин и Каримов.
Александр мысленно повторил все три фамилии и только после этого повернулся к Потапову. Лицо Василия было измазано кровью и копотью, а его полушубок выглядел неприглядно — в пятнах грязи и порван в нескольких местах.
— Снимите, товарищ лейтенант. — Потапов, кривясь, кивнул на винтовку.
Александр поднял ствол и увидел на штыке комок какой-то бурой слизи. Сначала он не понял, что это такое, затем сообразил. Кишки! Воткнув винтовку в снег, ногой он снял со штыка отвратительный ошмёток человеческих внутренностей, удивившись, что сделал это слишком уж спокойно. Неужели начал привыкать к виду смерти и убийству?
— Товарищ лейтенант, подойдите сюда! — позвал его от ближайшего дома Золотарёв.
Повесив немецкую винтовку на плечо, Александр вяло пошёл к дому, чувствуя, как тело наливается усталостью. Слишком много физических и душевных сил было затрачено сегодня. В горячке боя это не ощущалось, но сейчас, вероятно, усталость всё-таки стала брать своё.
— Тут это… — Золотарёв замялся. Он выглядел растерянным. — Старушка…