Суть «обкатки» была проста. Боец должен был занять окоп, подпустить танк поближе и бросить в него противотанковую гранату РПГ-40>[26] (естественно, без взрывателя), упасть на дно окопа и, пропустив бронемашину над собой, бросить ей вслед вторую гранату.
Но на деле всё оказалось гораздо сложней, и поначалу многие не справились с задачей, не добрасывая гранату до танка и спеша спрятаться в окопе. Семён и сам в первый раз оплошал. Он тоже метнул гранату раньше, чем нужно, и она упала на снег, не долетев до цели пару метров. А когда он лёг на дно окопчика, и над ним, жутко громыхая и лязгая, проползал танк, Семёну почудилось, будто он лежит в своей могиле, которую сейчас забросают землёй.
Эта иллюзия была настолько реалистичной, что стало страшно и даже душно. Но вторую РПГ-40 он бросил точно, а со следующей попытки попал и первой.
Когда чья-то граната ударялась о башню танка, из люка тут же появлялся танкист и начинал шибко ругаться.
— По башне не бросай, твою мать! — кричал он, показывая кулак. — На броню!.. А то я тебя в этом окопе закопаю!..
Похоже, танкистам почему-то было неприятно, если граната попадала в башню. В то же время взводный ругался, когда граната попадала под гусеницу, которая сминала её корпус и приводила в негодность «учебное пособие».
— Под гусеницы не бросай, твою душу! На броню!.. — кричал лейтенант Романцов, показывая кулак. — А то три наряда получишь у меня! На вас так гранат не напасёшься!..
Эти крики и угрозы вызывали всеобщий смех, но, в то же время, они положительно влияли на меткость гранатометания…
На занятиях по рукопашному бою Семён оказался одним из лучших во взводе. Ещё на Памире он овладел на «отлично» приёмами боевого самбо и бокса, которые ему пару раз довелось применить на деле. Благодаря своей природной прекрасной ловкости и реакции он почти всегда опережал противника и легко уходил от его атак. Уступая в физической силе таким, как дядька Степан и Гончаренко, Семён умудрялся побеждать их в поединке за счёт скорости и вёрткости. Один только Ильяс Давлетгиреев был не менее проворным и быстрым, и между ними даже шло негласное соревнование. Здесь часто всё зависело от спокойствия чеченца. Если Ильяс начинал сильно злиться, он терял над собой контроль и делал ошибки, чем Семён умело пользовался. Впрочем, это нисколько не мешало их хорошему отношению друг к другу.
На политзанятиях слушали сквозь дремоту доклады политрука роты Утенина, читали «Красную звезду» и Златоустовскую газету «Пролетарская мысль»…
* * *
Уже более пяти лет жизни Александр отдал Красной армии, а точнее — пограничным войскам. Отучившись на младшего лейтенанта в Москве и Алма-Ате, он вернулся в Бахтинский отряд. Сначала служил помощником начальника заставы, а затем, уже в звании «лейтенант», получил под своё командование сабельный взвод маневренной группы.